Борьба за трон. Посланница короля-солнца

Людовику в это время было пятьдесят шесть лет, но он держал себя с таким подавляющим величием, что казалось, он и в молодые годы имел такой же самый вид.

Он ещё не испытал несчастий, которые омрачили конец его долгого и блестящего царствования. Хотя его и постигали иногда кое-какие невзгоды, но и эти невзгоды обратились во славу Франции больше, чем при каком бы то ни было короле.

Правду говорили, что слово «Величество» было создано именно для него, ибо не было ни одного монарха, который среди самых тяжёлых обстоятельств умел бы сохранять такую величавость.

Он справедливо заслужил эпитет «Великого», ибо в его царствование Франция стала одной из величайших европейских стран.

Наука, литература, поэзия, искусство — всё находило себе поощрение со стороны короля. То был век Боссюэ, Паскаля, Бурдалю, Лабрюйера, Мальбранша. Тогда же действовали Масильон, Фенелон, Буало, Расин, Мольер, Лафонтен, Кино, m-me де Севинье. Можно ли найти такое созвездие в какую-нибудь другую эпоху? Сколько тут красноречивых проповедников, сколько философов, поэтов, три несравненных драматурга — Корнель, Расин и Мольер! То был век скульпторов Жирардена и Пюже, живописцев Лебрена и Лезюера и создателя садов Ленотра!

Среди великих людей эпохи нужно вспомнить Конде, герцога де Ларошфуко, маршала де Вивонна, герцога Монтозье.

Людовик XIV придал новый блеск французской академии, которую он осыпал почётными наградами. В течение двадцати лет он основал академию художеств, академию надписей и наук, устроил в Париже обсерваторию и ботанический сад.

Он давал пенсию многим иностранным учёным, продолжал достраивать Лувр и создал чудный фасад лучшего в мире дворца.

Доказательством его королевской щедрости служило его отношение к Иакову II, которому он остался верен до последнего своего дня.

Говоря о дворцах, не нужно забывать о Версале, с которым не сравнится ни один дворец. Кроме него, Людовик предложил грандиозный Южный канал, соединяющий Средиземное море с Атлантическим океаном.

Воистину, он был великий король и заслужил большую благодарность народа, над которым он царствовал.

Выйдя из кареты, король подал руку мадам Ментенон и между двумя рядами придворных повёл её в вестибюль, где их встретили граф Эльсбери, лорд Монгомери, сэр Джон Фенвик, отец Пётр и другие английские вельможи, жившие в Сен-Жермене.

Хотя мадам Ментенон в это время было уже около шестидесяти лет, она с успехом сопротивлялась разрушительному действию времени и ещё сохраняла свою красоту и изящество. На ней было белое шёлковое платье почти без всяких украшений. На голове у ней были туго накрахмаленные кружева с длинными концами, ниспадавшими ей на плечи. Этот убор назывался тогда «башней».

Всем было хорошо известно, что король сочетался с нею тайным браком. Он обращался с нею с величайшею почтительностью и требовал того же и от других. Впрочем, мадам де Ментенон довольствовалась перед публикой ролью простой статс-дамы.

Её всегда сопровождали две молодые особы — воспитанницы Сен-Сирской школы, основанной ею для дочерей бедных дворян и щедро обеспеченной королём.

В качестве супруги короля (хотя публично она никогда не титуловалась королевой) мадам де Ментенон знала все государственные тайны, нередко присутствовала на заседаниях совета министров и высказывала своё мнение по самым сложным делам. Её взгляд считался обыкновенно самым верным, и наиболее важные должности замещались по её рекомендации.

Насколько мы можем проверить, советы, которые она давала королю, обыкновенно были удачны, хотя им и не всегда можно было следовать.

Как истая католичка, она была очень набожна. Гугеноты рассказывали, что именно она добилась отмены Нантского эдикта и стремилась к тому, чтобы заставить всю Францию исповедывать единую религию.

«Нет ни малейших признаков, чтобы мадам де Ментенон старалась стать признанной королевой, — писала начальница Сен-Сирской школы. — Внешние знаки королевского достоинства не имеют цены в её глазах, а зависть и недоброжелательность принцев были бы для неё постоянной пыткой».

«Разве вы не видите, — писала она сама мадам де Мезонфор: — что я умираю со скуки среди своего благополучия, которое больше, чем я могла рассчитывать, и что только благодаря помощи Неба я не пала духом! Я была молода и красива. Я веселилась. Став постарше, я везде находила себе поклонников. Я снискала себе благоволение короля, но всё это, — скажу вам откровенно — оставило пустоту в моей душе. Я завидую вашему одиночеству и спокойствию и не удивляюсь тому, что королева Христина отказалась от престола, чтобы жить с большею свободой».

Мадам де Ментенон была в большой дружбе с Марией Моденской, которая обращалась с нею, как с королевой.

Кроме Людовика и мадам де Ментенон, в карете сидели ещё аббат Гобелен и мадам де Мезонфор.

Во второй карете ехали Барбезье, маркиз де Телье, министр внутренних дел и две придворные дамы.