Борис Парамонов на радио "Свобода" -январь 2012- май 2013

Борис Парамонов: Но вот так и появился на Западе суррогат старой русской интеллигенции - печальники горя народного, так сказать. Конечно, у этих людей не отнимешь известных заслуг. Особенно по части борьбы за гражданские права афро-американцев,  но тут и накипи очень много, просто моды. В американском английском много соответствующих выражений появилось, подчас весьма язвительных: ''лимузинный либерал'', ''радикальный шик'' или еще, мое любимое, ''champagne socialist''. Я в недавней своей поездке в Москву участвовал в одном проекте – историко-документальным фильме о Б.Н.Чичерине – русском философе 19-го века, который, кстати, в больших неладах был с Герценом. Мой сын, работающий сейчас в России, но выросший в Америке, присутствовал при одном из моих разговоров с режиссером и поинтересовался, кто такой Герцен, а когда я объяснил, он и сказал: ''Ага, это то, что на Западе называют ''шампэйн сошиалист''. Пришлось объяснить, что Александра Ивановича Герцена к такой характеристике не свести, что свое немалое богатство он с толком тратил на всякого рода благие дела – например, создал в Лондоне вольную русскую прессу. Тогдашний  тамиздат.

Александр Генис:

Да, это  был драгоценный для русского просвещения тамиздат, и этой традиции мы все обязаны по гроб жизни. От Герцена идет  и ''Посев'' и ''Ардис'', да и наша ''Свобода''…

Борис Парамонов:  Вообще надо сказать, что от нынешних американских, да и любых западных либералов Герцен отличался прежде всего громадным умом, причем умом скептического склада. Либерал делается противен, когда он не умен, а восторженно блеет по каждому поводу и без повода. Еще одна черта догматического либерализма: он никогда не видит врагов слева. А Герцен очень быстро разобрался в поколении шестидесятников-нигилистов, очень остро видел опасность, которую они несут в русское освободительное движение. Он, например, категорически отказался предоставить Нечаеву так называемый Бахметьевский фонд на его революционные – а теперь, как мы знаем, провокаторские нужды. Фонд Нечаеву отдал слабый человек Огарев, когда Герцен умер. Этот вот тот самый сюжет, вокруг которого построены ''Бесы'' Достоевского.

Александр Генис: 

Напомню, уже процитированную мысль Исайя Берлин, который считал, что тип русского радикала, этих самых ''бесов'',  первым разоблачил не Достоевский, а именно Герцен.

Борис Парамонов:  В Герцене, в его отношению к Западу, еще один чрезвычайно важный сюжет нужно выделить. Он начинал как самый пылкий западник. Любитель и знаток немецкой философии, поклонник французского социализма, он и на Запад приехал как раз к началу мощного тура европейских революций 1848 года. Поражение этих революций, в которых впервые на повестку дня стал рабочий вопрос, то есть социализм, был для Герцена тяжелым испытанием. И тут -  самое интересное: он не перестал быть социалистом, но разуверился в социалистических потенциях рабочего класса, ''работников'', как он говорил. Тут у него острейшие были прозрения: он писал и доказывал, что западный, французский особенно, пролетарий – это завтрашний мелкий буржуа, что его совсем нетрудно будет, как сейчас говорят, интегрировать в общество потребления.

Александр Генис:

Что, к счастью,  и произошло, как мы знаем. Тут я вам, Борис Михайлович, напомню Вашу же фразу: Америка – страна победившего пролетариата, а СССР – проигравшего.

Борис Парамонов: Герцен – это разочарованный западник и разочарованный социалист. Повторяю, если бы не та ленинская статья ''Памяти Герцена'', он бы у большевиков был зачислен в либеральные ренегаты.

Александр Генис:

Вроде веховцев.

Борис Парамонов:  Совершенно верно. Он ведь и был, в сущности, веховцем до ''Вех''. Петр Струве сказал, что Герцен – не интеллигент, но считает долгом носить иногда разные интеллигентские маски. И сохранялась у него одна иллюзия: вера в социалистические возможности русского крестьянина, в отличие от потенциального пролетария-буржуа. Собственно, Герцен и был основателем, так называемого, русского крестьянского социализма, того самого народничества. Он считал органическим ядром социализма в России русскую крестьянскую общину, отсутствие среди крестьян частной собственности на землю.

Александр Генис:  Можно, пожалуй, сказать, что эта иллюзия у него от славянофилов, они ему это внушили. И ведь, несмотря на идейные расхождения, Герцен всегда высоко ценил и тепло отзывался о своих противниках из этого лагеря. Особенно, после того, как он изрядно разочаровался в реальной западной жизни,  которая казалась ему мелкой и унылой.