Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1907–1914)

Но главной причиной умеренной позиции Британии в данном вопросе являлось то обстоятельство, что Грей к тому времени узнал, что нахождение германского генерала в Константинополе не является слишком большой угрозой для английских интересов. Британский посол в Константинополе Л. Маллет был в этом убежден и доносил Грею: «Я думаю, что командование первым корпусом на практике безвредно для наших интересов»[694]. В другом донесении Маллет сообщал, что сфера действий генерала якобы не включает в себя район Проливов

[695].

С другой стороны, у ряда британских дипломатов преобладало мнение, что турецкие войска вряд ли будут повиноваться приказам, получаемым от иностранца, что сделало бы действия германской военной миссии безвредными для Англии. 3 (16) декабря 1913 г. Маллет сообщил о том, что некоторые наиболее известные турецкие генералы и офицеры вообще возражают против германской военной миссии. Они, по утверждению посла, намерены направить правительству меморандум по этому поводу[696]

. К тому же британские правящие круги были информированы, что Россия не намерена воевать из-за вопроса о миссии Лимана фон Сандерса. Ознакомившись подробнее со всеми обстоятельствами дела, в особенности с положением адмирала Лимпуса в Турции, Грей счел нужным изменить линию своего поведения.

Новая британская позиция очень огорчила Сазонова. Он писал Гирсу: «Ввиду перемены, происшедшей во взглядах сэра Эдуарда Грея на характер обращения трех держав к Порте, и необходимости для нас сообразовать наши выступления с той степенью поддержки, на которую мы можем рассчитывать со стороны наших друзей и союзников, мы вынуждены согласиться с предлагаемой Греем постановкой вопроса»[697].

В телеграмме Сазонова русскому послу в Лондоне от 12 (25) декабря 1913 г. говорилось: «Я слышал из весьма секретного источника, будто Грей высказал французскому послу, что он не хочет заходить слишком далеко в конфликте с Константинополем, так как опасается перемены в моей позиции, что может привести к дипломатической неудаче. Я должен по этому поводу заметить, что по вопросу об инструкторах произошла перемена не в моей позиции, но весьма печальная перемена в позиции Англии. Грей не желает больше иметь ничего общего с нотой, в основу которой положена его собственная телеграмма британскому послу в Петербурге. Если в конце концов мы будем вынуждены изменить наше отношение к данному вопросу, как это было уже во многих других случаях, то это нужно будет отнести за счет отсутствия достаточной уверенности в реальности английской поддержки. Уверенность эта колеблется еще более подобным поведением Англии. Отсутствие единства солидарности между тремя державами Согласия вызывает у нас весьма серьезные опасения, так как оно составляет органический недостаток Тройственного согласия, который всегда нас ставит в невыгодное положение перед лицом крепкого блока Тройственного союза. Подобное положение дел может, при некоторых обстоятельствах, повлечь весьма важные последствия и весьма серьезно затронуть жизненные интересы каждой из держав Тройственного согласия»[698]. Подтверждая, что перемена «фронта» Британией произвела неприятное впечатление в России, Сазонов телеграфировал российскому послу в Лондоне 10 (23) декабря 1913 г.: «Мы не можем согласиться на новое английское предложение, так как пустое представление будет, по нашему мнению, скорее вредным, чем полезным»[699]

. Он не только не считал предложение Грея достаточным, но и продолжал настаивать на том, чтобы державы Антанты предприняли в отношении Турции меры принуждения.

Уже в декабре в разговоре с О’Берни Сазонов заявил, что, если представление, которое три державы намерены сделать в Константинополе, не будет иметь результата, они должны прибегнуть к таким мерам давления на Османскую империю, как финансовый бойкот, отказ турецкому правительству в повышении турецких таможенных пошлин на 4 %, русская мобилизация на армянской границе. В качестве дополнительного шага Сазонов упомянул отзыв трех послов из Константинополя. Если бы эти меры потерпели неудачу, то российский министр предлагал осуществить оккупацию турецких портов или территорий в Малой Азии. При этом Англия и Франция могли бы занять Смирну и Бейрут, а Россия — Трапезунд (Трабзон) или Баязет.

Сазонов отдавал себе отчет в том, что подобные акции могли вызвать вмешательство Германии. Тем не менее он считал возможным пойти на риск серьезных осложнений, если с этим согласятся российское военное и морское ведомства, и при условии решимости Франции поддержать Россию всеми силами, а Англии — оказать существенное содействие[700]. Однако мнение Сазонова не встретило понимания в Лондоне. Грей при сложившихся обстоятельствах не намерен был идти дальше предложенного им устного представления в Константинополе, ибо это, по его мнению, являлось тогда единственным целесообразным шагом[701].