Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1907–1914)

28 ноября (11 декабря) 1913 г. по инициативе российского посла в Константинополе Гирса Сазонов обратился к британскому правительству с просьбой предложить Берлину перенести место пребывания английского адмирала из Константинополя в Измит, если Германия, в свою очередь, согласится перевести Сандерса в Адрианополь[702]. Уклоняясь от прямого ответа, Грей сказал Бенкендорфу, что намерен спросить Маллета о технической стороне дела и что если перевод английского адмирала выполним для турецкого правительства, то он не только не находит возражений, но, напротив, поддержит эту меру[703]

. По утверждению Сазонова, Грей даже согласился на отзыв английской военно-морской миссии из Турции, если бы он оказался желательным в целях воздействия на Берлин[704]. Изъявив готовность отозвать британскую морскую миссию, Грей тут же сделал оговорку, что он это сделал бы с охотой, если бы у него не имелись данные, позволяющие предполагать, что после этого Германия тем не менее не отступила бы от занятой ею позиции в вопросе о военной миссии[705]

. Подобная мера, по мнению Грея, лишь усилила бы упорство Берлина. Грей также «запугивал» Россию, указывая на возможность замены адмирала Лимпуса германским морским офицером. Дальнейшие настояния Сазонова на более решительной форме представления не нашли в Лондоне поддержки, и российский министр согласился на устный запрос у Порты, направив 29 ноября (12 декабря) русскому послу в Константинополе соответствующее предписание[706].

30 ноября (13 декабря) послы России, Англии и Франции, каждый в отдельности, сделали Порте устный запрос, предложенный Греем. В нем говорилось: «Нами получены сведения, что германский генерал облечен чрезвычайно важной действительной военной властью. Эта власть дала бы этому офицеру положение, отличное от такового, когда-либо занимаемого каким-либо иностранным офицером в Турции. Мы полагаем, что Порта не предприняла бы чего-либо, что могло бы нанести ущерб независимости оттоманского правительства, и что его власть над Проливами и Константинополем остается неприкосновенной. Другие державы чрезвычайно заинтересованы этими вопросами и были бы очень обязаны Блистательной Порте, если бы она не отказала сообщить сведения как о договоре, заключенном с германским генералом, и о распространении его прав, так и о том, как оттоманское правительство понимает положение этого офицера»[707]

.

Российский военный агент в Вене, характеризуя сложившуюся обстановку, писал: «Прислушиваясь к тому, что говорят теперь в Вене, можно с уверенностью сказать, что император Вильгельм оценил момент, чтобы сделаться хозяином Босфора; при общей инертности и нерешительности, проявляемой заинтересованными державами противоположного лагеря, нельзя уже более сомневаться в успехе германской политики в Турции»[708]. Сложившуюся в это время в Османской империи и вокруг нее ситуацию Г. Хальгартен характеризовал следующим образом: «Германское железнодорожное строительство, германская военная политика, русский экспорт зерна, английские и германские сделки на поставку оружия, турецкая коррупция, французский капитал, вложенный в вооружения, — все это было увязано в один запутанный узел»[709]

.

Послы получили желательную для них информацию относительно контракта, по второму же вопросу великий визирь ответил, что это — внутреннее дело Турции. При этом он сравнивал положение генерала Лимана с положением адмирала Лимпуса и не нашел никаких причин для аннулирования или пересмотра германского контракта[710].

В своем официальном ответе великий визирь заявил, что «германский генерал был назначен главой военной миссии, членом военного совета с правом на один голос, инспектором школ и командиром 1-го армейского корпуса. Он будет формировать образцовые полки, через которые проведет офицеров других корпусов. Германский офицер не будет иметь власти над Проливами и будет командовать в Константинополе в случае осады, находясь в непосредственном подчинении военного министра»[711]. Он выразил протест против вмешательства держав во внутренние турецкие дела и заявил, что не видит никаких оснований для изменения договора с Германией, ибо функции Лимана фон Сандерса ничем не отличаются от статуса английского адмирала Лимпуса.

Уверенный в поддержке со стороны Германии, великий визирь резко и решительно отверг возможность всякого компромисса. Между тем 14 (27) декабря Лиман фон Сандерс вместе с десятью офицерами приехал в Константинополь, где через несколько дней приступил к исполнению своих обязанностей как командующий 1-м армейским корпусом.