Босиком по краю моря

Бояров не стал дозваниваться в справочную, он сразу помчался в больницу.

Старое здание, в котором всегда помещалась городская больница, за всю тревожную историю Дивноморска не поменяла внешний вид. Все те же узоры ар-деко на фасаде, плавные очертания окон, решетки с растительными фрагментами у подъезда. Бояров взбежал на крыльцо и уверенным шагом стал подниматься на второй этаж. Там, согласно указателю, находился главный врач. Бояров хотел потребовать перевода Пчелинцевой в отдельную палату и договориться об уходе, а еще узнать, какие специалисты нужны. Но Боярова остановили – выяснилось, что хлопотать ни о чем не надо: и палата отдельная, и за состоянием смотрят, и специалистов вызовут сразу, как только хоть немного спадет температура.

– Понимаете, тяжело болеет. Такого воспаления легких мы даже у стариков не видели. А тут еще ее положение… – добавила врач. Взгляд ее был хитрым.

– Какое положение?! – не понял Бояров.

– Я так понимаю, вы лицо заинтересованное, хоть и не муж. Мы ее документы видели. А состояние Пчелинцевой тяжелое, поэтому я имею право вам кое-что сказать. Она в положении.

– В каком? – не понял Бояров, но тут же спохватился. – Господи! Да, конечно же, понимаю! И что теперь?! Как теперь быть?!

– Ждать. Только ждать, – ответила врач.

– Я буду навещать ее.

– Вас пока никто не пустит.

– Я просто буду сюда приходить. А вы ей говорите, что ее навещают. Понимаете, она из Москвы. У нее в нашем городе никого нет.

– Ясно, – врач покачала головой, – приходите. Но не рассчитывайте, что я к ней вас пущу. Во всяком случае, сейчас.

– Конечно, я только здесь. В вестибюле, – заверил Бояров.

Вечером он позвонил Суржикову и рассказал все про Женю.

– Это ужасно, я бы вылетел, но сам понимаешь…

– Не понимаю, – оборвал его Бояров, – у нее тяжелейшее воспаление легких.

– Так же сам сказал, что к ней не пускают! – возразил Суржиков.

Бояров растерялся. Ему было очевидно, что совершенно не имеет значения – пускают к ней или нет. Важно просто приехать и быть в одном городе с Женей. И еще – важно, чтобы она знала, что она сейчас не одна.

– Как хочешь…. Я считаю, что ты должен приехать. К тому же… Извини, но я знаю. Мне врачи сказали, Женя беременна. Почему-то мне кажется, что ты должен это знать.

– А я знаю. Она мне сама сказал. И мы даже обсудили этот вопрос.

– И?

– Послушай, Олег, тебе не кажется, что это наше с Женей дело.

– Да, конечно. Но она сейчас одна, тебя нет. Ей важно, чтобы ты рядом был. Что бы вы там ни решили.

– Я не могу вылететь сию минуту. Нужно время. А что касается второго вопроса, мы все обсудили.

– Когда? Когда обсудили? – вдруг спросил Бояров.

И тут Суржиков замешкался с ответом.

– Я, кажется, понял. Я тоже слышал эти ее рассуждения про жизнь без детей. Но ты же понимаешь, что одно дело рассуждать так и совсем другое – ждать ребенка, – догадался Бояров.

– Ты рассуждаешь, как женщина. Или как врач-акушер.

– И то, и другое – вполне общечеловеческая позиция. И я не понимаю, почему мужчина не может так думать.

– Господи, да может, может…

– Вадим, ты приедешь? – напрямую спросил Олег.

– Не сейчас. Когда же – ответить затрудняюсь, – прямо ответил Суржиков.

Бояров повесил трубку, и с этого момента не проходило дня, чтобы он не заехал в больницу к Жене. Его по-прежнему не пускали к ней. Но он говорил с врачом, которая все больше оттаивала при в виде такого мужского беспокойства. Она становилась разговорчивее, давала советы и делилась прогнозами.

– Боюсь, она не захочет меня видеть, – как-то сказал Олег.

– Беру это на себя. Я все устрою, – заверила его врач, – отец вы или нет, в конце концов.

И Бояров не стал ее разубеждать.

Однажды, выйдя из больницы, Бояров не поехал домой. Он поехал на море. Туда, где жила Женя. Олег прошелся по берегу, посмотрел на темные окна Жениного жилья, потом посидел на ступеньках. Когда стемнело, в соседнем доме зажглись огни, и на крыльцо вышла соседка.

Она окликнула Боярова:

– Вы к Жене? Она в больнице. Мы за домиком присматриваем, если что передать надо – сделаем. Даже в больницу отвезем.

– Нет, спасибо, – поблагодарил Бояров. Ему не хотелось общаться.

– А знаете, я чуть с ума не сошла. Она же утопиться хотела. Вся мокрая была. И врачи «Скорой» одежду ее нашли в доме. А в тот день ни капельки дождя не было. Я, конечно, не берусь утверждать, но что-то мне кажется, фельдшерица та права была. Она еще хотела ей психолога вызвать. Но Женя отказалась. А тут еще и живот у нее болел… История какая-то темная…

Бояров слушал внимательно и понимал, что соседка не врет и не приукрашивает. Внимательная женщина просто сопоставила увиденное и услышанное. Олег подскочил:

– Спасибо вам, вы за домом приглядывайте. Женя скоро вернется.

У него не было никаких сомнений – все так и было: отношения, беременность, растерянность, отчаяние, прозрение и болезнь. Все случилось быстро, и сил у Пчелинцевой на все это не хватило. Так бывает даже у самых выносливых людей. Тут он подумал о своих родителях и набрал свой московский номер. К телефону подошел отец. Терпеливо обсудив мировое положение, Олег попросил:

– Маму позови.