Босиком по краю моря

Сейчас она сгребла все это железной рукой и отправила в пакет. «Оставлю рядом с обменом книг – кто-нибудь заберет!» – подумала Женя. Потом настал черед того, с чем Женя при иных обстоятельствах не рассталась бы никогда – большой фарфоровой пары и трех статуэток. Взяв в руки чашку тончайшего фарфора, Женя с минуту думала, а потом со всего маху бросила ее в раковину. Даже грохота не было – только звон. Жене он показался печальным. Затем в пакет полетели личные вещи Суржикова, которые он умудрился здесь оставить в большом количестве. Футболки, шорты, пара трусов, носки, даже джемпер. Взяв в руки джемпер, Женя еле удержалась, чтобы не зарыться в него лицом. «Нет, к черту тебя! Малодушный, трусливый, дурак…» – проговорила она про себя. Женя еще не сделала и десятой части того, что задумала, а уже устала. Она прилегла на диван. «Я ему больше звонить не буду. И видеть я его не хочу. Разве так мужики поступают?!» – думала она, и почему-то из головы не шел лиловый шарф, который так любил носить Суржиков. Лиловый шарф сейчас был олицетворением инфантильности и вероломства. Женя отлично помнила все свои рассуждения о детях и семье, но в то же время она понимала, что наступают моменты, когда человек должен произнести правильные слова. Пусть они будут формальными, но они должны прозвучать. Вадим же не сказал ни слова. И понять и простить это Женя не могла. Она вообще не могла уразуметь, как этот мужчина, такой сильный, мужественный, с неплохими жизненными принципами, мог так поступить. Женя почему-то вспомнила, как Суржиков рассказывал ей, как он недолго служил в каких-то особых частях. Это было лишь эпизодом в его мирной, в общем-то, биографии. Как и почему он туда попал, Женя уже не помнила. Скорее всего, этот опыт был необходим для написания какой-то статьи о поведении человека в экстремальных ситуациях – у Суржикова было ряд работ на эту тему. «Понимаешь, это безумие – задача у парней была с завязанными глазами перебинтовать себя раненого. На это даются считаные минуты, не успеешь – погиб от кровотечения. При этом ты в наушниках, а там звучит лай собак, агрессивные шумы, и женский голос передает тебе разведданные, которые ты должен запомнить и впоследствии записать на бумаге», – рассказывал тогда Суржиков. Женя ахала и спрашивала:

– И что? Ты участвовал в этом с бойцами спецназа? И ты справился?

– Ну, почти… – отвечал Вадим.

Сейчас, глядя на пакет с вещами бывшего любовника, Женя громко вслух произнесла: «Врал. Такой никогда не справится!»

На какой-то момент ей стало легче. Она поднялась, собрала все и вытащила на крыльцо. На соседском участке копошились ребята-подростки.

– Помогите, отнесите к «книжному обмену», – попросила она.

Ребята мигом откликнулись, и, как только они скрылись за поворотом улицы, Женя вздохнула с облегчением.

На работе ее встретили хорошо. Хвостов таскал ей кофе и пончики из буфета – его открыли на первом этаже флигеля в бывшей «прачечной комнате». Пончики были жирными, в сахарной пудре, одним словом, классика. Вместе с кофе это было главное лакомство Агентства. По этому поводу Алена Кудрявцева выразила недовольство:

– Мы раньше обедать ходили в поселок Ореховый, через поле шли туда и обратно. Теперь мы сидим на месте и жрем жирное тесто.

– Не жри! – посоветовали ей в один голос Хвостов, Инна Логинова и Люда Новикова. Пчелинцева присоединилась – пончики были вкусными. К тому же в «прачечной» можно было пообедать. Не так вкусно, как в Ореховом, но вполне сносно. А еще Бояров, заботящийся о сотрудниках, потребовал установить там самые маленькие цены. Женя, глядя на эту «гастрономическую суету», понимала, что Бояров прислушался к ее словам и подумал о людях.

Работы было много. В эфир выходили старые программы, готовились новые, принимались сценарии самых безумных проектов. Когда народ читал их и катался от гомерического хохота, Бояров говорил:

– Берите рациональное зерно. Всегда оно есть, надо только это увидеть. Автор не так глуп, он просто не знает нашей специфики.

Наверное, Бояров был одним их первых, кто объявил конкурс среди зрителей на лучший сценарий телевизионной передачи. Слоганом этого конкурса была фраза, придуманная им самим: «Я написал сценарий той передачи, которую хочу смотреть!» Ему говорили, что звучит громоздко и сразу не поймешь, о чем это. Но Бояров был тверд, отстоял слоган и не прогадал: тот, кто хотел понять, – понял. А поняв, сел писать сценарий. За это время в агентстве перечитали кучу графоманских произведений, но сумели «выловить» действительно интересные идеи. Авторов поощряли не только упоминанием фамилии в титрах, но приличными премиями. Конечно, это были небольшие передачи, даже скорее сюжеты. И Бояров уже нетерпеливо поглядывал по сторонам – хотелось такой же темы и того же размаха, с каким прошел проект про толерантность.