Босиком по пеплу. Книга 3

Облизывает позвонки, спускаясь языком ниже. Инстинктивно прогибаюсь, подстраиваясь под его ласку. Его губы нежно и быстро порхают над ягодицами. Секунда, другая, и его язык уже глубоко в моем лоне, вместе с указательным пальцем, которым он массирует запретное и тугое колечко мышц. Он сумасшедший…

— Ты же за этим пришла сюда? — шлепает по ягодице, обхватывая губами клитор, всасывая его в теплый рот. Каждое скольжение языка вызывает у меня внутренний восторг и состояние, близкое к потере сознания.  По телу каскадными волнами проходят сокрушительные взрывы удовольствия. Неистово кричу, не в силах скрывать всех эмоций…

— Нет, не за этим, Амиран. Нет!

Глава 22

Амиран

— Но это все, что я могу дать тебе, tatlim, — выпрямившись, я сжимаю её плечи и порывисто прижимаю спиной к груди. Мы прилипаем друг к другу, кожа к коже, судорожно дыша, оглушенные беснующимися эмоциями, липкие от пота, пьяные от пережитого безумного экстаза.  Алиса приподнимается на носочки, ведет бедрами, намеренно задевая ягодицами окаменевший орган.

— Я тебе не верю, — упрямо качает головой, сексуально прогибаясь и толкая нас в болезненную агонию. Откинув волосы за плечо, она подставляет изящную шею, недвусмысленно приглашая мои губы. Я жадно прикусываю нежную кожу, зализывая языком. Сжимаю ладонями упругую грудь, дразня и пощипывая чувствительные соски.

— Придется поверить, — дикое вожделение пульсирует в венах, горит на губах хриплыми стонами.

— Не хочу, — отчаянный всхлип срывается с её губ. Алиса дрожит в моих руках. От глухих рыданий, беззвучных слез, скручивающей боли и удовольствия. Она пытается повернуться, посмотреть в глаза, продолжить свои обличительные опыты, убедиться, что одержала победу, вырвала острыми когтями, оставившими глубокие борозды на моей груди. Я не позволяю ей, сдавливая пальцами до синяков, удерживая на месте.

— Сейчас или через два часа я посажу тебя на яхту отца, и ты вернёшься в Асад, — наклоняясь к её уху, отчетливо проговариваю каждое слово. — Без меня.

— Нет, — она сначала застывает, осознавая услышанное, а потом дергается из-за всех сил, которых оказывается недостаточно, чтобы вырваться из моего плена.

— Ты успокоишься, прекратишь чудить и искать со мной встреч, — обхватив одной рукой за тонкую талию, второй удерживаю её мотающуюся из стороны в сторону голову. — Вспомни, кто ты, Алиса, о своих целях и амбициях. Как и раньше, ты можешь полностью рассчитывать на мою поддержку. В анмарские СМИ не просочится ни слова о тебе и твоей семье, это я тоже тебе гарантирую. Соберись, мать твою, — глухо рычу в белокурый затылок.

— Как? Как мне это сделать? — она требует ответа, беспомощно всхлипывая. Мои объятия становятся мягче, нежнее, хотя эта стратегия одна из самых провальных. Дать надежду и тут же забрать — что может быть хуже?

— Займись делом, Алиса, — сжав все свои силы и соблазны в железный кулак, даю ей единственный по-настоящему работающий совет, даже, несмотря на то, что результат носит временный эффект. ­ — Это помогает справляться с эмоциями.

— Твое лекарство?

— Я не болен, Алиса. Но если тебе необходима помощь …

— Не делай из меня шизофреничку. Ты … Просто исчез. Я узнаю о твоей жизни из новостей. Что я должна думать? Как вести себя? После всех твоих обещаний… Навсегда твоя, никогда не изменится. Выбираешь любимую женщину один раз в жизни… Хочешь быть единственной, будешь. Чьи это слова? — она кричит, прерываясь на сухие рыдания, бьётся как раненная птица в силках моих рук. Я молчу, закрыв глаза и стиснув челюсть. Даже полностью парализованные люди ощущают фантомные боли, а я чувствую весь спектр, и он весьма широк. Шайтан, я знал, что проиграю, как только узнал её голос.

— Не отпускай меня… Ты же обещал, ­— пытает меня мой личный инквизитор. Как назло, обильно залитая в организм анестезия почти полностью выветрилась.

— Значит я лжец, Лиса, и не стою твоих страданий, — хрипло выдыхаю в ответ, резко освобождая tatlim, и не взглянув в её сторону, направляюсь к выходу из гостиной.

— Куда ты идешь? ­— подхватив с пола халат, Алиса ожидаемо семенит следом.

— Мне нужна сигарета, — не оборачиваясь, отзываюсь я.

— Один яд меняешь на другой? — на пороге в спальню догоняет меня язвительный вопрос. Меня разрушает только один яд, tatlim, и его источник — ты.

Комната окутана розоватой дымкой разгорающегося рассвета. Повернув голову в сторону распахнутых дверей террасы, я, прищурившись, смотрю на голубое небо, окрашенное золотым сиянием. Первые лучи солнца серебрят зеркальную гладь бассейна, подбираясь все ближе. Шум прибоя, рокот волн, белоснежный песок, хрустящий под ногами, и крики птиц… Это место напоминает рай, но мы горим здесь заживо, tatlim.

Если бы ты только знала, как я смертельно устал.

Сунув фильтр между губ, подношу к лицу зажигалку, но так и не успеваю прикурить, заметив боковым зрением хрупкую растрепанную фигурку в белом халате, устремившуюся на террасу. Сигарета падает на пол, а я в следующий момент уже затаскиваю упирающуюся тигрицу внутрь, и ударом ноги захлопывая стеклянные двери.