Босс под елкой

— Марк? — пальцы сжал машинально, чувствуя нестерпимое желание закурить. — Пробить номер такси сможешь? И телефон Алевтины у тебя есть? Да, подруги Норы. Она вроде оставляла? У меня трубка не та.

Злость остывает. Все прочие эмоции покрываются корочкой льда и позволяют мне взять ситуацию под контроль.

Через долгие пятнадцать минут я уже знаю, что паску… нехороший парень Ярик клеился к моей Норе, что птичка действительно видела мой поцелуй, но ушла явно не из-за него — ей кто-то позвонил. И что-то сказал — что-то, отчего моя девочка сбежала. Да так, что у неё был явный шок.

Cavolo! Повторяюсь.

— Так, братец, на те же грабли, да? Вам мужикам лишь бы работу поработать, — Бьянка хмурится, теребит губу — явно взволнована.

Телефон взрывается трелью. Незнакомый номер — но я сразу беру трубку и на меня обрушивается водопад вопросов и упреков.

Алевтина — рыжая гроза — в своем репертуаре. И в другой момент я бы, возможно, жестко осадил девчонку, потому что ненавижу, когда на меня повышают голос и когда лезут в чужие отношения, но сейчас я признаю за мелкой неформалкой это право.

— Куда она могла поехать? — Говорю мерным и холодным тоном, отчего девчонка теряется на миг. — Опустим то, где я… как ты сказала? Козел, не ценящий счастья идиот, и что там ещё было?

В трубке забавно пыхтят — кажется, девчонка и сама не рада, что наорала на меня от избытка чувств. Нас объединяет и примиряет одно — мы волнуемся за Нору.

— Да не могу я понять, сама ей дозвониться теперь не могу — абонент не абонент, — растерянно говорит Аля. — Что-то действительно случилось, но Нора бы так подорвалась, наверное, только в одном случае…

Она тянет кота за хвост, явно не рискуя озвучить, но её перебивают вернувшийся Феликс и подоспевший за ним отец.

— Третья городская больница, нашли такси.

— Что-то случилось с её отцом, — говорят мне с двух сторон.

— Аля… подъедешь? — спрашиваю коротко. — Марк тебя заберет.

— Обойдусь, уже вызываю такси, — отзывается девушка коротко.

Что мне нравится в ней — так это то, что Алевтина человек дела.

Уже спустя двадцать минут отчаянной езды по вечерним пробкам мы паркуемся настоящей стаей из трех машин у больницы.

Заходим внутрь, когда сзади слышится топот и нас догоняет Алевтина.

Бесформенный ярко-оранжевый пуловер, скромные серые джинсы, растрепанные волосы и горящие глаза.

— Ну? — кидается.

— Я все выяснил, — подходит Феликс, — действительно отец, Виктор Анатольевич Романов, сбила машина. Вроде как серьезных травм, кроме перелома ноги, не обнаружено, но плохо приходит в себя. Спутанность сознания. Местные врачи… — друг явно удержал язык, чтобы не выругаться, — договорился, пришлю своих, уже едут. Я расспросил, посмотрел результаты обследований… трещин нет, позвоночник в порядке. Скорее всего, зажим мышц, сместились позвонки. Перекрыли кровоток. Человек немолодой, пошла реакция. Хороший остеопат быстро разберется. И без последствий. Успокой свою птичку, все хорошо будет.

Феликс и сам врач… по одному из образований, так что не верить ему причин у меня нет. Тем более, что и сам в свое время хоть полноценное образование и не получил, но медицинские курсы закончил вполне успешно.

— Я, — горло перехватила, — Фель…

Хозяин города только сунул руки в карман пальто и покачал головой. Подошел, крепко стиснув в неожиданно сильных скупых объятьях.

— Не обижай меня, — заметил сухим тоном, — я добро помню. Ну, мне пора. Иди уже, давай…

Мама с сестрой толклись в холле, Алька им что-то объясняла.

— Отец, уведи их в ближайшее кафе. Я разберусь со всем. — Говорю тихо и получаю в ответ понимающий кивок.

— Иди уже, — от меня отмахнулись.

Иду-иду. Только напишу ещё одному своему знакомому врачу заодно. Елена Тимофеевна не откажет. Дама — дай боги всем быть такими же в её возрасте. Профессор, специалист в области травматологии.

Феликсу я доверяю, но консилиум врачей — штука удобная.

О пропуске уже договорились, тем более, что это палата, а не реанимация. Так себе палата, прямо скажем…

Я смотрю на приютившуюся на краю больничной койки сгорбившуюся фигурку, смотрю на то, как тонкие девичьи пальчики сжимают пальцы немолодого чуть грузноватого мужчины лет пятидесяти на вид.

Подхожу ближе.

Горло сжимает, внутри что-то проклятое рвет грудную клетку и стремится наружу.

Я делаю шаг вперед и кладу осторожно ладони Норе на плечи.

В палате тихо — остальные койки пустуют. Птичка дёргается, вскидывается, смотря на меня зареванными глазами, но я уже крепко обнимаю её, заставляя уткнуться носом в пиджак.

— Нашел, птичка. Прости меня, — говорю самые правильные на свете слова, — и не переживай. Я уже все узнал, скоро приедут врачи из другой клиники и твоему отцу быстро помогут. Все будет хорошо.

Я вижу, как вспыхивают её глаза, как в них рождается такой ураган чувств, что стискиваю девчонку только ещё сильнее, впервые по-настоящему веря за последние сутки — все и в самом деле будет хорошо.

Часть 17. Лечение, чувства и маленькие приятности