Божественные соперники

Она очень устала. Они много дней путешествовали почти в полном молчании, и это вымотало ее. Она еще не рассказала ему о матери. Слова внезапно забились в груди, стремясь вырваться наружу.

– Форест. – Девушка схватила его за рукав, останавливая на тротуаре перед домом. – Мне нужно тебе кое-что сказать.

Брат ждал, глядя на нее.

Пошел мелкий дождь. Капельки тумана оседали на их волосах, собирались на их плечах. Уже настал вечер, и начали загораться фонари.

– Мамы там нет, – сказала Айрис.

– Где же она?

– Она умерла несколько недель назад. Вот почему я уехала из Оута. Вот почему стала корреспондентом. Здесь для меня ничего не осталось.

Форест молчал. Айрис осмелилась посмотреть ему в лицо. Она боялась увидеть в его глазах обвинение, но брат лишь вздохнул и притянул ее к себе. Она напряглась, пока он не обхватил ее руками, заключая в теплые объятия. Он опустил подбородок на ее голову, и так они стояли, пока угасал дневной свет.

– Идем, – сказал Форест, выпуская ее, когда почувствовал ее дрожь. – Идем домой.

Айрис нашла запасной ключ, спрятанный за расшатанным камнем над дверью. Ей не хотелось первой заходить в темную пустую квартиру, и она уступила эту честь Форесту. Он сразу потянулся к выключателю.

– Света нет, – пробормотал он.

– На буфете свечи. Слева от тебя, – сказала Айрис, закрывая дверь.

Ее брат возился в темноте, доставая спички из сумки, собранной Марисоль. Он высек огонек и зажег несколько свечей. Свет был слабым, но его хватало.

Айрис оглядела комнату.

Квартира была такой, какой она ее помнила, только более пыльной. В углах стало больше паутины. Пахло плесенью и печалью, как от испорченной бумаги, мокрой шерсти и гниющих воспоминаний.

Коробка с мамиными вещами по-прежнему стояла на чайном столике. Форест заметил ее, но не стал трогать и ничего не сказал, со стоном рухнув на диван.

Айрис осталась стоять. Ей было здесь не по себе.

– Не хочешь присесть? – спросил Форест.

Она восприняла это как приглашение наконец поговорить, робко пересекла комнату и села рядом с ним.

Повисло неловкое молчание. Айрис хрустнула пальцами, пытаясь придумать, что сказать. На ее руках еще не зажили порезы после того, как она ползала по руинам в Авалон-Блаффе и по траве на поле. Она уставилась на серебряное кольцо на безымянном пальце. Порой ей казалось, что Роман всего лишь привиделся ей в каком-то лихорадочном сне. Это кольцо было единственным доказательством обратного, единственной осязаемой вещью, которая шептала: «Да, это было на самом деле, и он любил тебя».

К счастью, Форест нарушил тишину.

– Я нашел медальон в окопе, – начал он. – Я был с силами Дакра. Мы двигались вперед, и я чуть его не пропустил. В самый последний момент мое внимание привлек золотой блеск, и я остановился посмотреть, что это.

Он помолчал, выдергивая выбившуюся нитку из рукава.

– Как только я узнал его, то сразу понял, что медальон носила ты, Айрис. Не могу описать, как это меня потрясло. И я преисполнился решимости найти тебя и вместе сбежать с войны. Я… я так устал и измучился. Мне пришлось собрать все силы, чтобы вырваться из-под власти Дакра. Если бы не медальон, я вряд ли смог бы это сделать.

Айрис молчала. При свете свечей она присмотрелась к брату внимательнее. Эмоции, которые он скрывал столько дней, вырвались наружу. Она слышала их в его голосе, видела в глубоких морщинах на лбу.

– Я поставил себе цель найти тебя, – глухо продолжал Форест. – Это оказалось на удивление легко. Я дезертировал и сбежал в Авалон-Блафф. Я прознал, что там живут корреспонденты, и тогда до меня дошло, что ты не сражалась, а была репортером. Но я не мог просто подойти к тебе и объявить о себе. Я знал, что нужно выждать удобного момента. И что, скорее всего, придется ждать, когда дела пойдут плохо, когда Дакр попытается захватить город. И я ждал. Я жил на окраине, но следил за тобой. Я видел тебя в тот день, в огороде с Киттом.

Айрис вспыхнула. Ее брат видел, как она сидела на коленях Романа и целовалась с ним. Она не знала, что и думать.

– Я знаю, что он много значит для тебя, Айрис, – прошептал Форест. – Прости, Цветочек. Прости, что я не мог спасти его, как спас тебя. Но ты должна понять, что я собрал все силы души, чтобы дезертировать, чтобы восстать против приказов Дакра. Мне пришлось призвать все силы, чтобы бежать с тобой в безопасное место.

Он встретился с ней взглядом. Айрис отвернулась, не в силах выдержать боль в его глазах.

– Так ты сражался за Дакра не по своей воле? – спросила она.

– Нет.

– Я… все еще не понимаю, Форест. Я получила известия, что ты был ранен, но вовремя эвакуировался. Что ты сражаешься за Энву в другой роте.

– Отчасти это правда. Я был ранен в битве на реке Лусия, ранен так сильно, что должен был умереть в госпитале Мерайи. Я протянул несколько дней, но был слишком слаб, чтобы меня эвакуировали. И когда Дакр пришел, чтобы захватить Мерайю… он не дал мне умереть и исцелил. Он удерживал меня тем, что я обязан ему жизнью, и у меня не было иного выбора, кроме как сражаться за него.