Божественные соперники

Айрис вошла. Прихожая была просторной, с холодными плитками на полу, покрытом яркими коврами. Стены поблескивали в полумраке, и Айрис поняла, что на них развешаны позолоченные зеркала разнообразных форм и размеров, даже вдоль лестницы до самого верха. Поймав свое смутное отражение, она почувствовала себя так, словно шагнула в прошлое.

– Вы ели? – спросила Марисоль, запирая за ними дверь.

– Печенье в поезде, – только и сказала Этти.

– Тогда пойдемте на кухню.

Марисоль повела их по коридору на свет от очага.

В большой кухне в деревенском стиле было тепло. Окна, как и двойные двери, были плотно закрыты, как будто Марисоль охраняла здесь кого-то или что-то.

Со стропил свешивались травы и медная посуда, за столом могло поместиться человек десять. Айрис и Этти сразу плюхнулись на стулья, как будто только что не просидели девять часов в поезде.

Марисоль возилась, открывая буфет и маленький холодильник. Значит, электричество в доме есть, просто хозяйка предпочитает не включать свет в комнатах.

– Что будете пить? Мой фирменный напиток – горячее какао, но у меня есть молоко и чай, – сказала Марисоль, кладя на стол лук и красный перец.

– Какао – это божественно, – со вздохом ответила Этти, и Айрис кивнула в знак согласия. – Спасибо.

Марисоль улыбнулась и, встав на цыпочки, сняла одну из медных кастрюлек.

– Рецепт моей бабушки. Думаю, вам понравится. Боги милостивые! Простите, я только сейчас поняла, что даже не знаю ваших имен!

Этти заговорила первой:

– Теа Эттвуд, если официально. Этти для друзей.

– Приятно познакомиться, Этти, – сказала Марисоль и посмотрела на Айрис своими оленьими глазами.

– Айрис Уинноу. Можно называть как по имени, так и по фамилии.

– Айрис, – отозвалась хозяйка. – Приятно познакомиться с вами обеими. Я Марисоль Торрес, а это моя гостиница. Но, наверное, вы уже знаете?

– Да, и здесь очень мило, – сказала Этти, оглядывая кухню. – Но можно спросить… почему ты зажигаешь свечи? Экономишь электричество?

– А, рада, что ты спросила. – Марисоль поставила кипятить воду и начала шинковать лук. – На самом деле нет, хотя последние месяцы научили экономить. Это из-за войны. Линия фронта проходит очень близко к Авалон-Блаффу.

– Насколько близко? – поинтересовалась Айрис.

– Километров восемьдесят.

Айрис перевела взгляд на Этти. Та уже смотрела на нее с непроницаемым выражением. Интересно, сколько уйдет времени на то, чтобы война стала для них реальной? Когда они почувствуют ее совсем рядом, как дрожь земли под ногами?

– Ну ладно. – Марисоль взвесила в руке нож. – А сколько вам лет? Потому что я сожру Хелену с потрохами, если она послала несовершеннолетних детей.

– Мне восемнадцать, – сказала Айрис.

– Двадцать, – ответила Этти. – По закону мы обе взрослые, можем пить алкоголь и нести ответственность за убийство, так что Хелена пока в безопасности.

– Но все равно слишком юные, чтобы писать о войне.

– А тебе сколько лет, Марисоль? – осмелилась спросить Этти.

Та не обиделась.

– Мне тридцать три, но я знаю, что выгляжу на двадцать пять.

– Это неплохо, – заметила Этти.

– Думаю, да.

Марисоль изогнула бровь, но ее лицо озарила улыбка, и Айрис подумала, что это одна из самых милых женщин, каких она знала.

– Ладно. Расскажите о себе, пока я готовлю.

– Тебе помочь? – спросила Айрис, вставая.

– Ни в коем случае! – возразила Марисоль. – Сиди. На этой кухне не готовит никто, кроме меня, разве что с моего одобрения.

Айрис быстро опустилась обратно. Этти едва не разразилась смехом, но Айрис бросила на нее суровый взгляд, который сам по себе заставил ее рассмеяться. Боги, смех у нее оказался заразительным, прямо как у Романа Китта.

При мысли о нем Айрис похолодела.

Она тут же выбросила его из головы и страшно обрадовалась, что Этти начала рассказывать о своей жизни. Она была старшей из шести детей – трех мальчиков и трех девочек. Айрис с изумлением уставилась на нее, пытаясь представить, каково это, жить в доме, полном сестер и братьев.

– Я люблю их больше всего на свете, – сказала Этти и посмотрела на Айрис. – А что у тебя? Есть братья или сестры?

– У меня есть старший брат. Он сражается на войне. За Энву.

Марисоль замерла.

– Очень смело с его стороны.

Айрис только кивнула, но вспыхнула, вспомнив, сколько раз обижалась на брата за то, что он уехал. Она рассеянно коснулась маминого медальона, спрятанного под комбинезоном.

– А у тебя, Марисоль? – спросила Этти.

– У меня две младшие сестры, – ответила та. – Я сделаю для них что угодно.

Этти кивнула, как будто прекрасно ее понимала. Айрис боролась с приступом зависти, пока Марисоль не сказала:

– Они мне даже не родные сестры, но я выбрала их. И такая любовь длится вечно.

С улыбкой она поставила на стол две кружки.

Айрис взяла свою и вдохнула пряный пар, а потом сделала глоток и простонала:

– Как же вкусно.

– Хорошо, – сказала Марисоль и вернулась к готовке.

На сковородке шипели яйца с луком и перцем.