Божественный лик Византии

Но второй акт, изданный в 964 г., еще меньше мог понравиться Константинопольскому клиру. В своем эдикте Никифор обращает внимание в первую очередь на печальное состояние монастырей и монастырского благочестия. «Взгляни, какой образ жизни вели святые отцы, которые просияли в Египте, Палестине, Александрии и других местах, и ты найдешь, что жизнь их была до такой степени проста, как будто они имеют лишь душу и достигли бестелесности ангелов. Христос сказал, что только усиливающийся достигает Царствия Небесного и что оно приобретается многими скорбями. Но когда я посмотрю на тех, кто дает обеты удаляться от сей жизни и переменой одежды как бы знаменуют перемену жизни, и вижу, как они обращают в ложь свои обеты и как противоречат поведением своей наружности, то я не знаю, как назвать это, как не комедией, придуманной для посрамления имени Христова. Не апостольская эта заповедь, не отеческое предание – приобретение громадных имений и множество забот о плодах, приносимых деревьями… Кто из святых отцов учил их этому и каким внушениям следуют они, дойдя до такого излишества, до такого, по слову Давидову, суетного безумия?»[469]

Император констатирует факт, что монастырей построено слишком много, и хотя напрямую не запрещает строительство новых, но недвусмысленно не одобряет. Вместо этого св. Никифор рекомендовал лицам, желавшим помочь монастырям, вначале привести в порядок старые, заброшенные обители, а потом уже приниматься за сооружение других. Затем царь категорически запрещает дарить и завещать монастырям недвижимое имущество: этого рода акты и сделки фактически лишали Империю налогооблагаемой базы, каковой была земля, и нередко преследовали своей целью не помощь монастырям, а уклонение от налогообложения со стороны местной аристократии. В качестве альтернативы он разрешает сооружение в пустынных местах келий: «Мы не только не запрещаем этого, но, напротив, считаем делом, достойным похвалы»[470].

Но, главное, св. Никифор Фока издал закон, которым устанавливал право царя назначать епископов. В данной редакции собор епископов лишь формально хиротонисал того, на кого указал сам император. Это уже была открытая реставрация древней традиции и прав царя по управлению Церковью.

После трагической смерти этого великого сподвижника Православия, полководца и царя патриарх Полиевкт потребовал от Иоанна Цимисхия (969—976), претендующего на императорский трон, отмены данного закона[471]. Более того, по требованию патриарха император неожиданно провозгласил примат священства над царской властью – другого способа добиться признания своего права на коронацию у него не оставалось

[472].

Но вскоре император «забывает» вырванные из него обещания, назначая и снимая патриархов по своему выбору и восстановив традиционные императорские полномочия. После смерти патриарха Полиевкта он сам указал на удобного, как он полагал для себя, преемника на вдовствующую кафедру, монаха Василия I Скамандира (970—974). Как отмечают исследователи, Цимисхий проигнорировал даже форму выбора, как она к тому времени сложилась исторически, напрямую указав епископам, кого следует поставить патриархом. Через некоторое время, столкнувшись с сопротивлением Скамандира, он вызвал его к себе на суд на том основании, что епископы обвинили последнего в организации заговора против монарха. Патриарх отказался исполнить волю царя, полагая, что судить его может только Вселенский Собор, после чего был немедленно освобожден императором от кафедры и сослан в монастырь[473]

.

Это была демонстрация силы, проведенная императором, наглядно показавшая, кто является главой Византии. Эпизод этот очень интересен. С одной стороны, епископы уже не помышляют о сопротивлении царю, с другой, патриарх, игнорируя исторические традиции, требует для суда над собой Вселенского Собора, видимо, исходя из особого статуса своей кафедры. Понятно, что после таких событий вопрос о примате священства над царством уже не стоял. Как можно понять из реакции епископов, папизм еще не имел устойчивых корней в церковной среде Константинополя, и возврат к традиционным отношениям не вызвал бурной негативной реакции со стороны оппонентов василевса.

Новый этап борьбы за первенство в Церкви и Империи возник с приходом к власти патриарха Михаила Керуллария (1043—1058), с которым связан трагический раскол церквей, но не только он. Именно Керулларий на деле решил показать, кто вправе возложить корону на голову претендента. Используя тяжелое положение императора Михаила VI Стратиотика (1056—1057), в отношении которого образовался заговор военных под руководством Исаака Комнина, Керулларий направил во дворец митрополитов, предложивших царю оставить престол. На вопрос монарха: «Что же может мне обещать патриарх за требуемые от меня жертвы?» они ответили: «Царство Небесное».