Божественный лик Византии

Неужели мотив императора и обоснование им своего поступка выглядят совершенно беспрецедентно? Едва ли. Почему же тогда церковная партия во главе с Константинопольским патриархом так остро и бесцеремонно реагирует на выбор царем «римской» практики, почему охотно идет на конфликт? Вызывался ли произошедший церковный раскол (а у папистов были оппоненты не только в лице царя, но и других епископов) между партией патриарха и партией царя объективными обстоятельствами? Скорее, следует признать, что это событие давало восточным папистам замечательный повод проявить свою силу по отношению к царю, чем они и воспользовались. Очень даже вероятно, что «византийский папа» даже желал известных общественных волнений, неминуемо должных образоваться при отсутствии прямого наследника. Рассчитывая на прекращение Македонской династии царей, он полагал удобным для себя поучаствовать в выборе нового императора, всецело обязанного ему своим высоким назначением.

Но и цари не оставались бездеятельными при появлении угроз со стороны папистов. Как и их западные царственные собратья, они озабочиваются восстановлением сакральных основ царской власти и аккумулируют все нити государственного и церковного управления в своих руках. Уже Лев VI Мудрый активно вторгается в дела Церкви, выдвигая на первый план духовнопервосвященническую основу своей власти, сочиняет гимны, богослужебные стихиры, проповедует в церквах народу, издает множество новелл по каноническим вопросам. Впоследствии эта новая (или старая?) практика становится традиционной для византийских самодержцев. Помимо этого, цари активно участвуют в назначении патриархов, в первую очередь, конечно, Константинопольского, все более и более закрепляя практику, при которой и первое, и последнее слово оставалось за ними. Лев VI поставил на Константинопольскую кафедру своего брата, а Роман I Лакапин возвел на патриарший престол своего сына Феофилакта (933—956), для чего также прибег к помощи Рима.

Несложно заметить, какими параллельными путями в эту эпоху развиваются отношения между политической и духовной властями на Западе и на Востоке. Папа коронует императором Карла Великого, Людовика, Лотаря, Карла Лысого, а «вселенский патриарх» предопределяет личность византийского императора, как это произошло в другом случае.

После смерти императора Романа II (959—963) Константинопольский патриарх Полиевкт (956—970) при одобрении Синода фактически назначил царем автократорастратига Азии св. Никифора II Фоку (963—969) при условии, чтобы он не замышлял ничего нечестивого против малолетних детей покойного императора (будущих царей Василия и Константина)[467]. Такого рода обещания никогда не являлись для заинтересованных лиц серьезным препятствием на пути к власти. Поэтому вряд ли клятва являлась тем поводом, изза которого в дело вмешался патриарх.

Скорее, здесь важно другое: не армия и не Сенат, как это нередко случалось при угасании очередной династии, а архиерей фактически определил личность будущего императора. Но Никифор Фока оказался в этом отношении «неблагодарным» сыном, больше думая о благе государства, чем о границах независимости Церкви и следованию «Константинову дару». Обратим внимание на два эдикта Никифора, один из которых касался вопроса о церковной территории Южной Италии, а второй – деятельности монастырей.

Как известно, в X в. население Южной Италии составляло собой пеструю смесь греков, латинян, лангобардов, арабов и представителей иных народов. И наряду с греческим церковным обрядом на этой территории существовал и латинский. Ко времени царствования Никифора латинский обряд получил уже широкое распространение, что вызвало тревогу царя. Отдавая себе отчет в том, что вопросы обряда и преобладания латинских или греческих элементов в богослужении имели столько же значение внутрицерковных проблем, сколько и политических, император не пожелал игнорировать такие ситуации.

Попутно он своим актом возвел в сан митрополита одного из греческих епископов, имевшего местом своего пребывания город Гидрунт (Отранто) и предоставил ему право поставления епископов в близлежащих городах. Святой Никифор также распорядился, чтобы богослужение в провинциях Калабрия и Апулия совершалось исключительно на греческом языке и по греческому обряду[468]. Это уже был прямой вызов патриарху, хотя акт императора объективно был выгоден Константинополю в его противостояниях с Римом.