Божественный лик Византии

Как известно, первые три брака не дали императору сына. После смерти последней жены Лев Мудрый сошелся с Зоей Карбоносиной, от которой надеялся получить наконецто наследника, что было невозможно с правовой точки зрения без его бракосочетания с пассией. Следует сказать, что положение царя было далеко не блестящим. В детстве его открыто ненавидел отец, император Василий I Македонянин, считавший Льва неродным сыном. Однажды он едва не ослепил и не умертвил его.

В годы самостоятельного царствования Лев постоянно испытывал на себе интриги брата Александра, пустого и злобного мота, полагавшего себя единственным законным наследником императора Василия. Заметим попутно, что, когда после смерти Льва Александр (912—913) ненадолго станет императором, друзьям покойного царя с трудом удалось переубедить его от оскопления мальчика Константина Порфирородного, сославшись на малолетство последнего. «Исполнению царских обязанностей он предпочитал беспутство и роскошь, а уж воцарившись единолично, и вовсе не совершал ничего доблестного и достойного упоминания», – писал о нем древний историк[461].

Для укрепления своей позиции и достижения цели (брак с Зоей) Лев возводит на патриарший трон своего друга детства и приемного брата (его крестным отцом был сам император Василий I Македонянин) Николая Мистика (901—907 и 912—925). Но во вновь поставленном патриархе внезапно обнаружилась сильнейшая тяга к власти и желание сосредоточить в одних руках (естественно, своих) все нити управления и Церковью и государством. Он считал само собой разумеющимся оспаривать акты царя и вообще свысока смотрел на императора.

Своему окружению он говорил: «Если император прикажет, под внушением дьявола, чтонибудь противное закону Божию, ему не должно повиноваться; должно считать несуществующим нечестивое повеление, исходящее от нечестивого человека. Никогда служитель Божий не будет повиноваться таким преступным приказаниям, и он скорее должен предпочесть утратить жизнь, чем служить такому господину»[462].

В этой риторике не только звучит непривычная для Византии тональность, когда речь заходила о царях, но и обращают на себя внимание исключительно негативные предположения о характере деятельности государя. Такое ощущение, будто император только и делал, что подпадал под внушения дьявола и творил беззакония, а мудрый патриарх его обрывал и поправлял.

Впрочем, не менее дерзок Николай был и в отношениях с Римским папой, с легатами которого отказывался общаться, оказывая, таким образом, неуважение разом папе и императору и грубейшим образом игнорируя придворный протокол. «Его бессердечие и черствость в отношении тех, кому он раньше выказывал самую низкую лесть, были непреклонны; без всяких зазрений совести, без пощады он топтал своих врагов ногами, готовый при этом во всякую минуту, если бы счастье повернулось и собственная выгода того потребовала, вновь стать их крайне почтительным и самым верным слугой», – давал характеристику Николаю известный французский византинист Шарль Дилль (1859—1944)[463]

.

Отношения между императором и патриархом стали очень натянутыми: архиерей постоянно и небезосновательно подозревался в заговорах против царя и, что очень огорчительно, имел широкую поддержку в церковных кругах. Но однажды, в 904 г., Мистик переступил черту и совместно с Андроником Дукой пытался лишить царя трона, но, по счастью для Льва Мудрого, неудачно. Дука бежал, царю достались уличавшие патриарха бумаги, и тот, справедливо рассудив, что шансов на спасение у него немного, оставил всякое противодействие императору и попытался угодливостью расположить его к себе.

Зоя в это время (905 г.) ожидала ребенка, и патриарх обещал Льву Мудрому узаконить и брак, и статус наследника. Не могут не вызывать умиления картины, когда при встречах патриарх предсказывал царю рождение мальчика и уверял в благополучном исходе всех его пожеланий. Но он обманул монарха и на этот раз: мальчик Константин был крещен в качестве сына императора, но патриарх обязал царя навсегда расстаться с матерью мальчика, отказавшись бракосочетать их. В ответ Лев нашел священника, согласившегося совершить венчание, и даже самостоятельно возложил на голову Зои корону, так что современники говорили, будто вместе с мужем Зоя приобрела и архиерея[464]. В отместку патриарх публично отказал Льву в причастии Святых Даров, наложив на него епитимию.