Они бросились друг на друга, рубя и коля. Рейневан парировал коварный укол, ударил Шиллинга локтем в лицо, добавил с оборота кулаком, дал пинка в голень, перевернул нож и нанес удар сверху, со всей силы. Хрустнуло, лезвие вошло по самую гарду. Ренегат дернулся, отскочил. Посмотрел на торчащую из ключицы рукоятку. Схватил ее, одним плавным движением вытащил нож из раны. И отбросил за себя.
— Совсем не болело, ха-ха — сказал он весело. — А сейчас я потроха из тебя выпущу. Вытяну из тебя кишки и обмотаю вокруг шеи. И так оставлю.
Рейневан попятился, споткнулся, упал. Шиллинг бросился с торжествующим криком. Шарлей вырос как из-под земли и резко полоснул его фальшьоном по животу. Ренегат закашлялся, посмотрел на хлещущую кровь, поднял нож. Шарлей рубанул его еще раз, в этот раз по правому плечу. Кровь брызнула на сажень вверх, Шиллинг упал на колени, но нож не выпустил. Шарлей рубанул еще раз. И еще раз. После второго раза ренегат упал. После третьего перестал двигаться вообще.
—
— Случайное знакомство, — ответил Шарлей, вытирая черенок.
— И уже неактуальное, — добавил Рейневан. — Мы вычеркиваем его из списка знакомых. Благодарю тебя, Шарлей. Мой брат с того света тоже тебя благодарит.
— Так или эдак, — Бедржих скривился, рассматривая покалеченную ладонь, — не кто иной, как этот ваш знакомый, имеет на совести пшчинских воинов, преждевременные остатки которых сейчас топят в навозной жиже. Если бы не он, мы отбрехались бы без драки. Сейчас нам надо отсюда делать ноги, причем резво. Медик, можешь перевязать мне руку?
— Одну минуту. — Рейневан стянул курточку и пропитанную кровью рубашку. — Потерпи еще. Я только возьму иголку с ниткой. Мне надо у себя пару мест зашить.
Они ехали, не щадя коней. Рейневан не был единственным, кого зашили и кто сейчас ежился в седле, шипя и поругиваясь. Легкую рану в бедро получил в бою с пшчинскими наемниками Спитек из Мельштына, один из моравцев получил по ребрам, достаточно сильно досталось по лбу оруженосцу Сестшенца. Однако все держались в седлах. Поохивали, постанывали, но темп не сбавляли.
— Бедржих? Как твоя рука?
— Мелочи. Я просил сделать перевязку, чтобы не запятнать кровью штаны. Это новые штаны.
— Ты уже был когда-нибудь ранен? Железом?
— Под Бжецлавом, в двадцать шестом, венгерским копьем в голень. Почему спрашиваешь?
— Так просто.
— Шиллинг… — решил затронуть больной вопрос Рейневан. — Если Шиллинг оказался тут, значит, он сбежал из тюрьмы. А это может означать… Может означать, что Горн…
— Нет, — тут же оборвал демерит. — Не верю. Горн не дал бы захватить себя неожиданно. Хотя…
— Надо будет проверить, — закончил Рейневан. — Заглянем в Совинец. Сразу же после того, как вернемся в Одры.
— Это уже недолго, — спокойно сказал Самсон Медок. — Три, максимум четыре дня.
— Самсон?
— Наш командир опять изменил направление. Около часа он ведет нас на юг. Прямехенько в Моравским воротом. С минуты на минуту увидим Скочов.
Рейневан очень грязно выругался.
— Так точно, признаюсь. — Резко атакованный Бедржих даже глазом не моргнул. — Я преднамеренно ввел вас в заблуждение. Я никогда не намеревался ехать в Затор.
— Очередная проверка, — проворчал Рейневан, — моей лояльности? Да? Знаю, что да.
— Если знаешь, зачем спрашиваешь?
В поросшем толстым слоем ряски лесном болоте квакали, облапившись, тысячи лягушек.
— Надо признать, — сказал Самсон, — что ты умеешь действовать на нервы, Бедржих. Имеешь в этом деле незаурядные способности. В этот раз тебе удалось рассердить даже такого спокойного человека, как я. И набил бы я тебе морду, как пить дать, если б не стыд перед иностранцами.
— А я, — процедил иностранец Сестшенец, — почувствовал себя особенно обиженным вашим плутовством. Ваше счастье, милостивый сударь, что вас платье священника защищает. В противном случае я бы научил вас дисциплине на дуэли. И кости посчитал бы.
— Там, в Заторе, — с жаром вмешался Спитек из Мельштына, — ожидают пан Шафранец и пан из Орлова! Мы должны были везти их в Моравию и охранять в пути! Гейтман Прокоп обещал польскому посольству сопровождение и эскорт. Мы же дали рыцарское слово…
— Пан краковский подкоморий, — Бедржих сплел руки на груди, — и пан коронный подканцлерий уже в пути на Одры, и скорее всего будут там раньше, чем мы. Сопровождают их надежные люди, а охрана им не нужна. Сейчас, когда Ян из Краваж перешел на сторону Чаши и союзничает с Табором, дороги там безопасные. Так что хватит этой болтовни, господа. По коням и в путь!
— Может, у вас, чехов, — заскрежетал зубами Миколай Корнич Сестшенец, — такая мода, чтобы опоясанных рыцарей обманом кормить, окольными путями водить, а речь их болтовней называть. В Польше такое безнаказанно не проходит. Ваше счастье, что вас защищает…