Брачный контракт на выживание

Он был немолодым, полнеющим мужчиной, из последних сил пытавшимся сохранить остатки былой привлекательности. Напомаженные волосы были уложены на бок, чтобы скрыть разрастающиеся залысины, смазанная воском борода имела ухоженный вид. Он выглядел как множество других стареющих аристократов, но одно важное отличие у него все же имелось. Большое родимое пятно на виске.

Фелиция в книге сравнивала его со звездой.

Фелиция в книге очень хорошо знала этого человека. Он был одной из важных фигур, помогавших героям сближаться.

Но самым главным было то, что граф безоговорочно и безответно любил королеву всю свою жизнь. Его трагичной истории любви в книге отводилась целая глава.

Я медленно сползла в кресло.

Шум крови в ушах заглушал голос герцога и вялые попытки графа врать. От волнения, от осознания ситуации мне стало дурно. Тело Розанны, сколько бы я не пыталась его укрепить, все еще не умело справляться с сильными эмоциями. Это начинало раздражать.

Меня втравили в такое дерьмо и даже не дали нормального тела.

Дурнота прошла раньше, чем увлеченный допросом герцог успел что-то заметить.

Я сидела, откинувшись на спинку кресла и слушала, закрыв глаза.

Сначала граф пытался врать, но в какой-то момент сдался и признал свою вину.

Он сознался и в покушении на Райли и в покушении на кронпринца.

– Что тебе сделал ребенок? – глухо спросил герцог. Судьба принца Эвана его мало волновала.

– Вини во всем свою сестру. – угрюмо произнес граф. – Она забыла о семье и начала слишком много себе позволять.

Резкий удар точно в челюсть сбил графа со стула. Дверь приоткрылась, услышавший грохот, мужчина со шрамом заглянул в кабинет, чтобы убедиться, что все под контролем.

От сильного удара граф потерял сознание.

Пока люди герцога возились на кухне, набирая холодную воду, я ворчала:

– А если бы ты его убил? Кого бы мы допрашивали?

– Какой смысл дальше с ним разговаривать? – раздраженно спросил герцог. Он выглядел смущенным, но признавать за собой вину отказывался. – Мы узнали достаточно.

– Не слишком ли ты скор на расправу? – укоризненно спросила я. – У меня, к примеру, есть еще несколько вопросов.

Когда воду принесли, я не придумала ничего лучше, чем вылить ее на графа. Это возымело определенный эффект.

Когда люди герцога покинули кабинет, нас осталось трое и граф вновь сидел на стуле, но уже мокрый и побитый, к допросу присоединилась я.

– У меня есть предложение. Давайте лучше вы поговорите со мной, а он посидит вон там, – я подтолкнула герцога к креслу. Он вяло сопротивлялся.

– Роза.

– Иди, ты уже и так едва все не испортил. – строго велела я.

И мы оба удивились тому как властно прозвучали мои слова.

В сложившейся ситуации мне бы стоило испытывать что угодно кроме, пожалуй, уверенности. В моей жизни никогда не было настолько откровенного насилия. И жестокость не была для меня чем-то обыденным, но и тогда в бедных кварталах и сейчас здесь я просто делала то, что мне казалось правильным.

– Расскажите мне, как вы пришли к мысли, что смерть Райли поможет принцу Луису?

Граф посмотрел на меня с ужасом.

– Что? Вы действительно думали, что я оказалась здесь совершенно случайно и ничего не знаю о вашем заговоре?

– Аарон! – негодованию графа не было предела. – Ты выдал нашу тайну какой-то девке?

Мне понадобилось не больше секунды, чтобы нащупать в мешочке, висевшем на поясе, одну из пластин для ручного арбалета. Граф немного расслабился рядом со мной и не следил за руками. Ни за своими, ни за моими.

Он желал смерти Райли, а сейчас сидел передо мной такой надменный. Чем дальше от него находился герцог, тем наглее был граф. Он не чувствовал вины за содеянное. Такой чистенький. Не замаравший чужой кровью и пальца. Не видевший тела тех, кого приказал убить. Их мертвые глаза…

Острие пластины глубоко вошло в запястье его левой руки. Кажется, я угодила аккурат в зазор между лучевой костью и кистью. Сложно было сказать это мне так повезло, или не повезло графу.

Он взвыл. Дверь вновь открылась. Мужчина со шрамом оценил ситуацию, хмыкнул и скрылся.

– Роза. – с укором произнес герцог. Он сидел тихо, позволяя мне делать все, что вздумается, но сейчас почему-то возмутился. Будто ему стало жалко графа.

– Он назвал меня девкой.

Я не испытывала сожаления или ужаса из-за того, что сделала. Все мои чувства будто укрыл тонкий слой снега. От легкого холодка, разлившегося в груди меня немного морозило, но это было терпимо.

Граф быстро устал орать и лишь тихо поскуливал, как загипнотизированный глядя на пригвожденную к подлокотнику стула руку.

– Простите, забыла уточнить, вы правша или левша? Надеюсь, я покалечила не важную руку?

Граф с трудом поднял на меня взгляд.

– Ты… ты…

– Почему Райли? Отвечайте. Или предпочитаете умереть от потери крови?

Когда я достала следующую пластину, граф стал на удивление разговорчивым.

И чем дольше он говорил, тем мрачнее становился герцог.

Убить планировали не только Райли. Все знали, что Грейс, после смерти мужа, предпочитает лично сопровождать сына в поездках. Избавиться хотели от последних официальных представителей рода Азари.