Брак с летальным исходом (СИ)

— Ох, Милорд-кот, — запричитала девушка и попыталась обнять кота, но, против обыкновения, тот шарахнулся в сторону, уворачиваясь от ладоней кухарки. Девушка с сожалением поднялась с колен, так и не сумев погладить кота. — Ну что ж вы так, миленький? Ничего, миледи вас выходит. Правда ведь, миледи?

Я кивнула, не вдаваясь в долгие объяснения.

Взяв с меня обещание непременно спуститься на кухню и рассказать о самочувствии кота, Лоисса поспешила вернуться к прерванной работе, пока кто-то из старших не застал ее бездельничающей в моей компании. Я и сама собиралась чуть позже заглянуть к кухарке, чтобы приготовить лекарство для Милорда. Но стоило мне раскрыть книгу, как деликатный стук в дверь вновь отвлек меня от чтения. К моему удивлению, в коридоре обнаружился дворецкий, держащий в руках небольшой бумажный сверток.

— Только что заезжал господин Бренци, — сообщил он. — Просил передать вам пакет от милорда Кастанелло.

Заинтригованная, я забрала сверток. Внутри лежал пузырек с мутноватой жидкостью, запечатанный пробкой с аптекарским клеймом. Я вытащила пузырек и поднесла его к глазам и, стоило лишь чуть получше разглядеть его, как сердце пропустило удар.

Мои робкие предположения прекратились в настоящую уверенность.

На пробке, которой было заткнуто горлышко, я различила свежее клеймо со змеей, обвивающей чашу. Спину змеи украшали темные полоски — всего лишь крохотные точки на сложном узоре клейма. И во всей Аллегранце мне был известен единственный мастер, изображавший на аптекарском гербе песчаную гадюку эфра, ядовитую змею его далекой родины.

Сомнений не осталось. Это зелье, как и то, компоненты которого я обнаружила в крови Милорда, лорд Кастанелло купил в аптеке господина Кауфмана.

Тогда получается…

Я задумчиво посмотрела в окно, возвращаясь мыслями ко дню моей несостоявшейся казни. Могло быть и так: лорд Кастанелло, давний знакомый аптекаря, заехал ранним утром за новой порцией зелий. И господин Кауфман, собиравшийся на ратушную площадь, предложил лорду сделку, предметом которой выступила я, его помощница, приговоренная к смертной казни. Давно стоило догадаться: столь удачно вспомнившийся обычай и эффектное появление моего спасителя в самый последний момент было не более чем спектаклем, успешно

разыгранным лордом Кастанелло и моим бывшим нанимателем.

Только вот по какой причине аптекарь посчитал, что наш странный союз будет выгоден для лорда? И верил ли сам господин Кауфман, что этот брак не окажется для меня смертельно опасным?

Мог ли мастер, который всегда хорошо ко мне относился, отдать меня в руки неуравновешенному и опасному убийце? Впрочем, неизвестно, насколько хорошо и близко почтенный аптекарь знал лорда. Быть может, увлеченного своим делом старого мастера никогда не интересовали слухи. Или, напротив, куда больше манила возможная выгода.

Меня обуревали смешанные чувства. Хотелось доверять господину Кауфману, совершившему для меня много хорошего, фактически принявшему подозреваемую и отвергнутую всеми трижды вдову в свою семью. Но что-то упорно не складывалось, смущало, мешало разглядеть истину за нагромождением недомолвок. Ведь зелье, отравившее Милорда, сильнодействующее успокоительное, было изготовлено именно господином Кауфманом. Знал ли мастер, каким низким и преступным образом оно будет использовано, или предпочел заглушить голос совести звонкой монетой? И для чего изготовил и продал лорду сложный препарат, сделанный явно на заказ и предназначенный для лечения больных с тяжелыми душевными недугами?

Работая на старого мастера, я несколько раз была свидетельницей того, как он собственноручно изготавливал зелья, подобные тому, что я обнаружила в крови кота. Господин Кауфман называл их «одолжением одному давнему знакомому». Неужели этим «знакомым» и был лорд Кастанелло?

Такие зелья требовалось применять регулярно и достаточно долго, а значит, аптекарь действительно мог быть знать лорда не первый год. Но неужели он ни разу не задумался, какое сильное средство передает в руки безумца? Что если лорд — если, конечно, зелья предназначались именно ему — сорвется, как это уже бывало минимум раз за время моего пребывания в поместье? Что если он вновь возьмет нож и поспешит избавиться от невольного свидетеля своей слабости?

«Он не жалеет даже тех, кто его сильно любит».

Я задумчиво повертела в руках пузырек. Могло ли это зелье действительно помочь? Тень едва заметной взвеси, всколыхнувшейся за толстым стеклом, привлекла мое внимание. Я нахмурилась, чувствуя, как напрягается тело, скованное внезапным дурным предчувствием. Сорбент должен был выглядеть иначе, в любом случае, даже если мастеру пришлось приготовить лекарство на скорую руку прямо в аптеке в присутствии ожидающего лорда.

Да и лекарство ли я держала сейчас в руках, наблюдая за оседающими крупинками взвеси?