Браслет с шармами

– Она не уйдет – слишком боится, что он ее выследит, а в полицию мне звонить не позволяет. Мы не так решаем проблемы в нашей семье. – Он вздыхает. – Мы попытались однажды, в прошлом году. Я прислал ей свою премию, там было много. Хватило бы, чтобы начать новую жизнь, снять жилье, пока она будет искать новую работу или запишется на курсы. Но он забрал все, – он качает головой, – до последнего пенни. Я снова начал копить, но это надолго. Я плачу ипотеку, так что обычно немного остается.

– Ты платишь за их дом?

Джейк горько смеется.

– Как только я начал служить на флоте и он сообразил, что я зарабатываю достаточно, то сказал, что мне придется платить, если я не хочу, чтобы с ней что-то случилось.

Она ахает:

– Ах, Джейк. Мне так жаль. Это ужасно. Что за полный… В самом деле, даже слов нет его описать.

– Да, – говорит он мрачно, – правда нет. Так что лучшее, что я могу делать, – это навещать ее, когда возможно, и продолжать думать, как ее освободить. Это сложно.

– Я тебя почти не вижу в увольнительных.

– Потому что я большую часть времени сижу дома. Он нечасто куда-то уходит, только пьет.

– Ох, Джейк, – повторяет она и, вытянув лицо, спрашивает: – Ты когда-нибудь давал ему отпор?

– Нет.

– Как так? – Она еще больше поворачивается к нему, хмурясь. – Ты же, я думаю, натренирован и все такое…

– Потому что, Джонс, – огрызается он, как будто ее вопросы загоняют его в угол, – я боюсь, что если начну, то не смогу остановиться и убью его.

Воцаряется тишина, он сглатывает, широко открыв глаза. Потом закрывает их, не в силах поверить, что произнес это вслух. Что позволил ей увидеть его таким, какой он на самом деле есть. Испорченным, злым.

– Извини, – произносят они одновременно, и он открывает глаза.

– Прости, я тебя не осуждаю. – Она подвигается ближе, наклоняя к нему лицо. – Я понимаю и не виню тебя за эти чувства. Многие бы чувствовали себя так же.

– И тебе не противно? Я думал, ты будешь в моральном ужасе, Джонс. Особенно после того, как ты на пляже обвинила меня в том, что я веду себя как он.

– Это другое, – отвечает она тихо. – Защищать кого-то – не то же самое, что избивать до полусмерти, просто чтобы самоутвердиться или потому, что потерял самообладание или тебе просто нравится быть жестоким. К тому же, как я уже сказала, мне не стоило этого говорить. Я просто злилась тогда. В любом случае не ты здесь плохой парень.

Он ерзает на камнях, отодвигаясь подальше. Ее жалость – последнее, чего бы ему хотелось. Ему ненавистна мысль, что она считает его беспомощным перед отцом. К тому же ему не хочется втягивать ее в весь этот хаос его семейных отношений.

– Слушай, я ценю твое внимание, но мы можем поговорить о чем-нибудь другом? Более приятном?

Она скрещивает руки и отворачивается от него, глядя на скалы в синевато-сером море.

– Конечно, – шепчет она, – и не волнуйся, я никому не расскажу.

– Спасибо. – Он в этом ни секунды не сомневался. Надежность – одна из черт, которые ему в ней нравятся. А еще ее доброта. Он прокашливается. – Кстати, с днем рождения еще раз, Джонс. Ты повеселилась вчера?

– Спасибо. Наверное. – Она морщится и тянется за бутылкой воды между ними. – Я не уверена, что все помню. Знаю только, что много выпила, потому что с утра мне довольно хреново. Но, думаю, это пройдет в конце концов.

Ее кожа становится еще бледнее, когда она открывает бутылку и делает глоток.

Улыбнувшись, он берет камень, отводит руку назад и швыряет его в закручивающиеся волны.

– Большинство вещей проходит.

– Да. – Вздохнув, она поправляет очки. – Слушай…

Одновременно с ней он говорит:

– Насчет вчера…

Неловко засмеявшись, они замолкают.

– Продолжай, – предлагает он. Она снимает очки и, застенчиво щурясь, смотрит на него.

– Я хотела извиниться. За то, что предложила доплыть до берега. Я была пьяна и жалею, что это сказала. Это было тупо, и я должна была догадаться, что ты сможешь это сделать. И все равно я поверить не могу, что ты это сделал. – Она замолкает, глядя на него. – Я переживала.

– Тебе не за что извиняться. Я сам в ответе за свою жизнь. Если бы не хотел прыгать, не стал бы. Но должен признать, это было немного по-скотски. В смысле, раздевание и остальное… – Он неловко смеется. – Не знаю, чем я думал. Но тебя это повеселило, правда?

– Это действительно было забавно, но и немного страшно. – Качает головой. – Может, перед тобой я не должна извиняться, но пришлось отправить кучу других извинений с утра.

Он ничего не говорит, просто наклоняет голову и ждет.

– Не спросишь – кому?

– Ну, не буду притворяться, что мне не любопытно. Но если ты хочешь рассказать, то расскажешь.

– Подожди. Там что, чувствительная душа прячется под этой грубой наружностью? – дразнит она его.

Он неловко потирает шрам.

– Совсем нет. Не тупи.

Ее глаза следят за его пальцем, и он опускает руку.

– Можешь это отрицать, Джейк, но ты делаешь все, чтобы помочь своей маме. У тебя доброе сердце.