Браслет с шармами

– Вроде бы джинсовые шорты и майка без рукавов не укрывают меня тканью с головы до ног.

– Согласен, и ты выглядишь в них очень сексуально, но иногда… – Он думает, я сексуальная? – Я плохо выражаю мысли. – Он проводит рукой по густым волосам, оставляя их торчать. Я задумываюсь, так ли они выглядят, когда он вылезает из кровати по утрам. – Просто хочу сказать, что у тебя очень милая фигура, и куча девушек убили бы кого-нибудь, чтобы иметь такую же.

Я стараюсь не покраснеть и выпаливаю:

– Ты думаешь, мне нужно показывать свою несуществующую задницу и крошечную грудь?

– Не каждый парень обожает Кардашьян, Джонс.

– Неважно. Тебе легко говорить: у тебя уверенности хватит на десятерых. Ты в хорошей форме, и сам это знаешь.

Наклонив голову, он придвигается ко мне и торжествующе спрашивает:

– Ты думаешь, я в хорошей форме? – Его глаза светятся. – Джонс, это что, брешь в твоей броне?

– Я имею в виду физическую форму, – тут же отвечаю я. – Только не зазнавайся снова.

– Не посмел бы. – Он слезает с барного стула, когда бармен показывает, что наш столик готов.

Мы подходим и усаживаемся. Тут романтично: стол накрыт белой скатертью с серебряной посудой, бокалами для вина и зажженной свечой, и я говорю себе: остановись! Дальше запрещенная территория. Мы – друзья.

* * *

Джейк ставит в сторону свой бокал и упирается локтями в стол.

– Ты правда до сих пор думаешь, что я зазнайка? – лицо озадачено, в глазах вопрос.

Как бы мне ни хотелось заставить его теряться в догадках, это было бы грубо.

– Нет. – Я играю с вилкой, осознавая, что кроме нас в ресторане никого нет, потому что уже слишком поздно. – Не думаю. Я так сказала, только чтобы тебя поддразнить. В смысле, ты уверенный в себе, но не зазнавался уже довольно давно. Просто ты такой высокий и мускулистый, и женщины глаз с тебя не сводят. Ты точно это знаешь.

– Не всегда, – бормочет он. – И ты удивишься, но люди не всегда на самом деле такие уверенные, какими кажутся.

– И ты? – удивленно говорю я. – Да ты самый самодостаточный человек из всех, кого я знаю. И всегда говоришь мне, что делать!

– Я знаю, кто я; я уверен в себе, но не уверен в своей внешности. Женщины смотрят на меня потому, что я странный. Мне много раз говорили, что я похож на плохиша, – он смеется, но скорее грустно. – А насчет мускулов – это часть моей работы, и, – он секунду колеблется, – когда я был маленьким, то пообещал себе, что стану однажды большим и сильным.

– Твой папа, – бормочу я, и мне не нужно больше ничего говорить. – О, Джейк. – Я никогда раньше не видела эту его уязвимую часть, но он не кажется мне из-за этого слабым – я восхищаюсь его силой, способностью признаться в самых больших своих страхах. Теперь мы, кажется, сравнялись после его слов, ведь раньше это я рассказывала ему о том, что меня пугает.

Наклонившись вперед, я изучаю изгиб его бровей, темную щетину, необычные глаза и шрам. Как он может думать, что непривлекателен? Неважно, чего мне это будет стоить, но я не могу ему позволить продолжать так считать.

– Джейк, ты симпатичный парень. И если женщины так отзываются о твоей внешности, то только потому, что шрам придает тебе дерзости, потому что ты служил на флоте, а это тяжелая и грубая профессия. Тебе не о чем беспокоиться, поверь мне.

Он замолкает, но через пару минут бормочет:

– Спасибо. – Выпрямившись на стуле, поднимает меню и читает его, потом прокашливается. – А то, что я говорю тебе, что делать, – так я просто хочу знать, что ты счастлива. Хочу защитить тебя от всего плохого, что может случиться в жизни.

– О! – Я всегда чувствовала или предполагала, что его опека – часть образа зазнайки; что он думал, что знает, как лучше, потому что старше. Но теперь, когда он говорит, что хочет защитить меня… что-то щелкает в голове. – Так же, как ты всегда старался защитить свою маму?

Подняв брови, он хмурится из-за меню.

– Старался, и не получалось.

– О… – повторяю я задумчиво. Так это не его любовь командовать или контролировать, не уверенность, что он знает, как лучше. Все эти годы он старался за мной присматривать. Мне всегда казалось, что это на меня давит, сковывает меня. Но все это время он просто старался сделать меня счастливой… и защитить от плохого. Это осознание что-то ослабляет внутри меня, развязывая узел напряжения, о существовании которого я не знала. – Спасибо тебе, – импульсивно говорю я и тянусь через стол, чтобы взять его руку. – Ты хороший друг.

Странно на меня посмотрев, он вздыхает:

– Конечно.

– А для твоей мамы, – продолжаю я, – ты сделал все, что было в твоих силах, Джейк! Ты был всего лишь ребенком, а когда вырос, старался ее вытащить. Она просто не была готова. Ты не должен себя за это винить.

– У тебя получилось ее спасти.

– Она спасла себя сама. Я просто открыла дверь и дала ей выбор.

– И я никогда не перестану благодарить тебя за это.

Я пожимаю плечами, задумываясь, благодарность ли держала его рядом со мной все эти годы.

* * *