Бремя феодала

— Ричи, твой инквизитор может там пригодиться. Насколько мне известно, если о бандитах кто-то знает больше него, то только господь бог.

— Верно, ваша светлость, — улыбнулся я и обернулся через плечо. — Клавдий!

Тот резво подъехал.

— Возьми у Вольдемара десяток эскорта, едешь с графом Кордобой. Будете брать «Неистовых» и организуете предварительный допрос к нашему с её светлостью приезду. Вещи долго собирать?

— Только броню снять и переодеться. Всё с собой, ваше сиятельство, — усмехнулся всё понявший патриций. А именно, что нам добровольно выдадут татей, но прокатят с хабаром от слова «совсем». Что ж, пусть так — не всё коту Масленица. И так зажрались.

— Вас же, сеньоры, — это герцогиня про меня и мои сотни, — приглашаю в путешествие по своей земле до искомых верфей. Хлеб и сено для коней — с меня, как с гостеприимной хозяйки.

— Благодарю за приглашение, — вежливо поклонился я.

* * *

Ехали неспешным шагом. Войско осталось далеко позади, растянулось на несколько миль. Вот вообще не переживал за нападение — только не сейчас! Солана — политики, и при декларируемых целях похода им проще было бы дать нам что хотим и выпроводить, даже если бы мы были заклятыми врагами. А врагами мы не были.

Ехали рядом с бабулей, вдвоём, беседовали о жизни. Она, как прожженная интриганка, почти ничего не говорила, больше спрашивала, но складывалось впечатление об обратном. Я тоже не мальчик, старался не вестись на доверительную интонацию, больше заморачивался отсутствием по настоящему важной информации в её словах, а потому говорил о чём угодно, кроме того, на что она намекала. Наконец, она не выдержала и спросила почти прямо:

— Рикардо, ты до сих пор не женат, и родители не успели подобрать тебе пару. У меня две прелестные внучатые племянницы с просто восхитительным приданным!

Оп-па! Я, разглагольствующий о преимуществах эльфийской медицины, которые видел собственными глазами, аж присел. Мысленно, так как физически и так сидел. В седле. Замолчал, какое-то время ехали в тишине. Наконец хмыкнул, покачал головой, отгоняя наваждение.

— Ваша светлость, мне понятны ваши чаяния и мысли, но вы, к сожалению, опоздали. Я уже выбрал, кто будет моей женой. Сам, без родителей. Эта сеньорита меня достойна, мне будет с нею безумно интересно, и, подозреваю, она — единственная в ойкумене, кого я по здравому размышлению хочу видеть на этой позиции.

— И кто же эта счастливица? — загорелись огнём интереса глаза старой перечницы.

— Катарина Сертория, герцогиня Саламанка, виконтесса де Рекс, и прочая прочая, — огорошил я.

Далее вновь ехали в тишине. Бабка насупилась и анализировала информацию — серьёзно я или издеваюсь. Наконец, выдала:

— Не смешно, Рикардо.

— А я и не смеюсь. — Я был само спокойствие.

— Я умолчу, что она — принцесса. Но она уже обещана другому!

— Так и я не худых кровей. — Я показно усмехнулся. — У нас с Серториями неспроста одна одарённость, пускай и прошло столько лет.

Пауза. Догнать. Логическая цепочка «Брак на принцессе» — «Восшествие на трон по праву крови». Кажется, всё нормально, бобуля уловила слёту.

— А то, что обещана — меньшая проблема из возможных, — спокойно рассуждал вслух я. — Ибо в этом мире можно купить и продать всё, что угодно, весь вопрос, какую цену ты готов дать. Я собираюсь купить Серторию у северян.

— Даже знаешь, кому она обещана? — хмыкнула бабка.

— Так тайна не за семью печатями, — развёл я руками.

— Цена… — потянула она. — Не всё продаётся, мой мальчик. Всё, что ты можешь предложить — это деньги. Или то, на что их можно поменять. Зерно, коноплю, мёд. Есть вещи куда более глобальные, какие не купить ни за какое зерно.

— Например? — иронично усмехнулся я. Бабка считала меня вьюношем с молоком не обсохшим, это забавляло.

— Например, честь. Честь — бесценна. А кроме неё есть политическая выгода, когда два сильных владетеля заключают союз. И никакими деньгами его не разрушить, пока это интересно им обоим.

— Ой, сеньора, я таки вас умоляю! — Я картинно хохотнул. — Вы юмористка ещё та! «Честь» — скажете тоже!

Снова едем молча. Ехать долго, и она не торопит.

— Честь, сеньора, это не ценность, — сформулировал, наконец, я, набросав для себя план ответа. — Вы считаете её ценностью, которая продаётся или покупается; или наоборот, не продаётся и не покупается. Но на самом деле, ваша светлость, честь — это ПЛАТЁЖНОЕ СРЕДСТВО, только и всего. Точно такое же, как деньги.

Непонимание на лице. Ладно, Средние Века, экономической науки и Адама Смита тут нет, заморочусь.

— Как работает любая экономика?

Допустим, у нас есть деревня. Большая. В ней есть плотник, кожевник, булочник, ткач, портной, кузнец и ещё какого-то там дракона мастера. Каждый мастер делает свой товар. Но булочник хочет на кухню новый шкаф, а плотнику не нужны булки — ему нужны сапоги. Но сапожнику нужен мех для вина. А скорняку — новый колун для дров. Как сделать так, чтобы все были счастливы, если их предложения и спрос не совпадают ни для кого?

Сеньора задумалась.

— И как же? Обменять на что-то одно?

— Верно! Вопрос на что.

Я прокашлялся.