Бремя власти

В огромной комнате с полыхавшим камином, кроме них, оказалось три человека: Галахад, удовлетворённо, как показалось Бланке, кивнувший в её сторону, и еще два незнакомых ей молодых человека, поднявшихся с кресел, чтобы поприветствовать вошедших. Как она узнала чуть позже, одного из них звали Рихер Илидир, и он приходился племянником герцогу Бедвиру, а вторым был как раз Канут Тэлфрин. Бланка искоса и быстро глянула на него, пока принц произносил их имена, а они расшаркивались перед ней, выделывая забавные кульбиты ногами. Судя по всему, последний был сыном того самого великого и могущественного графа Тэлфрина — одного из тех, что отправил Рутвена Беркли на плаху. Канут, — а сокращённое — «Кнут». Бланка мысленно фыркнула — это надо же так любить своего ребёнка, чтобы назвать его «Кнут». Интересные имена у этих северян. Сам он был высоким, крепко сложенным молодым человеком лет двадцати с бледной кожей; прямые соломенного цвета волосы, разделённые прямым пробором, падали ему на плечи, удерживаемые на голове простым по форме серебряным обручем с крупным изумрудом надо лбом. Длинный нос, высокие скулы, крепко сжатые тонкие губы; а его серые стальные глаза, оценивающе уставившиеся на Бланку, похоже, десять раз раздели и одели её за то время, пока Галахад представлял их друг другу.

— О, леди Харлех, — произнёс Канут, почти неощутимо пожав ей кончики пальцев в качестве приветствия, — я олух… Я оказался настолько слеп, что позволил Гэлу первому увидеть вас. И если он наскучит вам… слышишь, Галахад, а это рядом со мной случится скоро… я заберу вас с собой.

— Заберёте меня? Сначала подберите собственные слюни, сир, — тихонько произнесла она, пожав ему руку в ответ и подивившись собственной дерзости. На мгновение ей показалось, что глаза Тэлфрина вспыхнули, но он тут же звонко расхохотался.

— Слова здесь бессильны, — сказал он, — миледи, я ваш слуга. Похоже, Гэл, — добавил он, поворотившись в сторону принца, — что моей сестричке ничего не светит… Я восхищён.

На плечи Тэлфрина был накинут плащ, подбитый волчьим мехом, что Бланку тоже несколько удивило: на юге волк считался совсем не аристократическим животным. Здешние лорды предпочитали носить куньи и горностаевые меха, оставляя волчьи и медвежьи шкуры простолюдинам. На севере, похоже, другие порядки.

Рихер Илидир, носивший титул графа Бьорг, просто краснел и бледнел, искоса поглядывая на Бланку. Он был от силы на год постарше её и бормотал комплименты с очень трепетно-смущённым видом.

Атмосфера очень быстро наладилась. Несколько бокалов превосходного кьянтского вина, сверкавшего рубиновым цветом в хрустальных бокалах, перепела, чудный сыр, фрукты и горы сладостей — и беседа потекла живой рекой. Молодые люди с интересом слушали её рассказы о южном Пограничье и, покачивая головами, внимали описанию захваченного в плен дхарга. Судя по всему, на севере истории о Стене уже давно воспринимались как что-то вроде страшных сказок, не имевших никакого отношения к реальной жизни.

Набравшись храбрости, она спросила Кнута о его отце. Тот только отмахнулся.

— Увольте, Бланка, — заявил он, — между нами будь сказано, я здесь отдыхаю, а это случается довольно редко. Отец с детства навешивает на меня кучу обязанностей, так сказать, готовит к роли преемника: то с судом куда-то съездить, то опять в некоей деревне налогов недобор — и приходится, как загнанная лошадь, по всему северу мотаться. Хильдеберт Тэлфрин — он как каменная глыба. Весь в шубах и с бородой до середины груди. Только посмей что-то возразить — и не рад будешь, что на свет появился. Так что давайте лучше о вас поговорим.

— А ваша сестра?

— А что сестра? Она очень мила, вся светленькая и тоненькая, как льдинка. Кстати, её тоже Бланкой зовут, только помладше будет — ей полгода назад шестнадцать исполнилось. Я вас обязательно познакомлю, хотя мне кажется, что вы с ней, как снег и пламень — совсем разные. Как и она с Галахадом, кстати: отец хочет их поженить, но, похоже, не выйдет ничего. Ну, не любят они друг друга. Это как треугольник с кругом вместе сложить, чтобы одна фигура получилась — безнадёжно…

— Эй… хватит уже, — смешливо фыркнул Галахад, — не твоего ума дело. Лучше спой что-нибудь.

— Хорошо. Только играет пусть Рихер, у него лучше получается.

Во мгновенье ока откуда-то в руках последнего появилась лютня.

— Давай «Эрека и Эниду», — сказал он, подмигнув, — как раз к случаю…

Под нежные переливы струн Тэлфрин запел хорошо поставленным голосом: