Брестский мир. Ловушка Ленина для кайзеровской Германии

Представляется, что изложенных мотивов достаточно для понимания совершившихся в конце августа 1917 г. событий. 17 августа Керенский согласился на создание правительственной комиссии по разработке законопроекта о военно-революционных судах в фабрично-заводских районах и на железных дорогах. Пока это только — планы на будущее. А уже 20 августа Временное правительство приняло постановление, объявляющее Петроград и Петроградскую губернию на военном положении. В это постановление оставалось лишь внести дату и подписать… Но Керенский не торопился этого делать.

Тем временем Корнилов, с ведома Керенского, сосредотачивал вокруг Петрограда войска, которым надлежало заняться «водворением порядка» в столице. В треугольнике железных дорог Невель — Великие Луки — Новосокольники был дислоцирован 3-й конный корпус под командованием генерал-майора Александра Крымова. В корпус входили казачьи 1-я Донская и Уссурийская дивизии, а также Дикая (или Туземная) дивизия.

Последняя состояла из уроженцев Кавказских гор и Туркмении и отличалась неистовостью не столько в бою, сколько по его окончании — в отношении пленных солдат противника и мирного населения. Добровольческие части из мусульман Кавказа и Средней Азии (от обязательной службы в российской армии мусульмане были свободны) не знали революционных нововведений вроде комитетов и сохраняли воинскую дисциплину старого образца. По всем этим качествам Дикая дивизия, казалось, идеально подходила для создания в Петрограде обстановки террора. Про ее солдат говорили, что «туземцам все равно, куда идти и кого резать»^{112}

.

Вырисовывалась довольно «пикантная» по нынешним понятиям картина: Корнилов, человек с монгольскими корнями, во главе кавказцев и туркестанцев идет усмирять русскую столицу!

Интересна и фигура командира корпуса, генерала Крымова. Он намечался в главные исполнители дворцового переворота в конце 1916 — начале 1917 г., когда заговорщики планировали остановить царский поезд и заставить Николая II отречься от престола. Судьба распорядилась так, что переворот пришлось производить в иной обстановке, и Крымов в нем непосредственно не участвовал. И вот Крымов снова — ключевая фигура заговора. После провала авантюры Корнилова он, по официальной версии, покончил с собой. Крымов унес с собой в могилу многие тайны, касавшиеся подготовки двух государственных переворотов…

Корпус Крымова планировалось ввести в Петроград по получении известий о выступлении в городе большевиков с целью захвата власти. Одновременно с севера в столицу должны были войти части 1-го конного корпуса генерал-лейтенанта Александра Долгорукова, дислоцированного в Финляндии. Корпус был подчинен военному министру, то есть Керенскому. Корнилов безуспешно добивался от Керенского передачи в ведение Верховного главнокомандующего всех войск, находившихся в районе Петрограда и в Финляндии. Но Керенский по понятным причинам хотел сохранить за собой контроль над войсками в столичном регионе. Тогда Корнилов вызвал Долгорукова в Ставку и добился от него заверений в личной лояльности.

Для создания обстановки, оправдывавшей ввод войск, в Петрограде готовилась инсценировка большевистского выступления. Этой работой занималась некая офицерская организация, получавшая субсидии от предпринимательских кругов. Связанная с этим история достаточно темна, но «серьезность» этой подготовки довольно ярко высвечивается следующими фактами. Никакие «переодетые большевиками» провокаторы на улицу так и не вышли, а офицеры, руководившие организацией, были арестованы, когда в буквальном смысле «отмывали» полученные средства в пьяных притонах.

Вообще, история единственного в российской практике XX века государственного переворота, во главе которого попыталась встать армия, донельзя трагикомична. Сам Корнилов слабо разбирался в политической обстановке. Он не видел разницы между «умеренными» социалистами и большевиками, а под конец причислил к последним и Керенского. Он заявлял своему начальнику штаба генерал-лейтенанту Лукомскому, что «пора немецких ставленников и шпионов во главе с Лениным повесить, а Совет рабочих и солдатских депутатов разогнать, да так, чтобы он больше нигде и не собрался», видимо, полагая это дело очень легким для выполнения. Недаром в военных кругах кто-то (по всей видимости, сам генерал Алексеев) пустил крылатый афоризм, что у Корнилова «львиное сердце, а голова овечья»^{113}.