Бретёр

– Лица должно быть не видно. Лучше всего для этого подойдет кепка и капюшон. В рюкзаке хорошо бы иметь запасной комплект верхней одежды, другого цвета и не похожего на ваш.

К концу вечера Мерлин просто загонял всех своими упражнениями. С Бретёра сошло семь потов.

– Но ты забыл рассказать нам самое главное… как мы будем делать то, о чем я тебе говорил?

5

– Ты лучше ко мне сейчас не приезжай, а то нас тут всех сразу вместе повяжут. У меня на улице полно оперов. Езжай сразу на площадь! – Лимонов звучал взволнованно.

– Хорошо, так точно, Эдуард!

Новость первая. Сорок тысяч человек (!!!) заявили о готовности выйти на площадь Революции 10 декабря. Заявка на триста человек была подана задолго до выборов семьей Удальцовых и некоей Матюшкиной (движение «Солидарность»). «Левый фронт» в то время подавал заявку чуть ли не раз в неделю, рассчитывали они, ну, скажем, даже не на сотни, а на десятки человек. А тут ба – и сорок тысяч! День обещал быть жарким.

Новость вторая. Плохая. «Эхо Москвы» и другие ультрабуржуазные СМИ начали массированную пропаганду, направленную против митинга. Вместо этого они предлагали всем отправиться на Болотную площадь.

Дело было явно нечисто и пахло закулисным заговором. Если площадь Революции находится в самом сердце города, рукой подать до Кремля, то Болотная – на острове, связана с материком несколькими мостами. Власти выгодно сконцентрировать толпу в этом загоне.

С площади Революции можно двинуться к зданию Госдумы и стоять там, пока итоги выборов не будут аннулированы. С Болотной площади нельзя было двинуться никуда. Представим, что народ на площади и сотрудники правопорядка – это две противоборствующие армии. Так вот, позиция на Болотной тотально невыгодна по всем статьям, это подтвердит любой полководец.

Бретёр был в Москве не со своим хулиганьем (они отказались поехать), но с другими, более подготовленными людьми, на них он вышел, когда выполнял задание Эдуарда. Один обладал столь выдающимися габаритами, что его брали сниматься на характерные роли в кино, он играл даже в «Брате-2». Всего их было трое. Бретёр старался мобилизовать всех в Москве, кого мог.

В голове он имел несколько различных сценариев развития событий. Наготове были еще люди, которые в любой момент могли подключиться. Важно только, чтобы все пришли именно на площадь Революции, а не в этот созданный властью капкан.

Он прекрасно понимал, что сегодня, именно сегодня, есть шанс изменить все!

6

Ну что, Бретёр, кем ты стал? Добился того, чего хотел?

Он вспомнил тот день, когда решил стать плохим и двигаться к собственному страху, тогда началась гроза. Некие силы дали ему знак, только что за силы – неизвестно.

Гордись!

Из плаксивого мальчика, который писал трогательные стихи, ты проделал путь до борца и пламенного революционера. Вспомни, ты ведь призывал всех собираться на несогласованных митингах и идти к государственным зданиям. За это можно схлопотать по «организации массовых беспорядков», дружок. Что только не произошло с тобой за последнее время. Кражи, наркотики, задержания на митингах, плохие страстные красотки, знакомство с колдуном Мерлином, дружба с врагом государства № 1… Ты доволен этим? Он ответил себе, что да. Доволен.

В машине, в которой они ехали, было очень тесно. Шел пакостный мокрый снег. Москва превратилась в одно сплошное укрепление, как если бы враг собирался брать ее штурмом.

Везде стояла внушительная бронетехника, омоновцы в касках и без, менты поменьше, подразделения курсантов. И была армия! Бретёр никогда не видел на улицах раньше такого количества военных самых разных родов войск, только разве что на параде в День Победы.

Что-то назревало, возможно, что-то решающее и кровавое. Раз на улицах происходило такое. Отовсюду шли люди, народ, на площадь Революции валила бескрайняя толпа. Наступал великий октябрь, но если не октябрь, то февраль.

Бретёр двигался в толпе вместе с националистами с черно-желто-белыми флагами. Рядом шел Поткин, похожий на офисного менеджера, и недавно вышедший из тюрьмы Иван Миронов: он отбывал наказание за попытку покушения на Чубайса. Миронов сидел в тюрьме с самим Владимиром Кумариным. В камере он, если верить книге «Замурованные», стал близким другом ночного экс-губернатора Петербурга.

Они двигались в общем потоке, и тут до Бретёра дошло. Народ идет не на площадь, а с площади. Сотрудники полиции организовали прямой коридор от площади Революции до Болотной, об этом объявили в мегафоны. Были даже автобусы. Он вспомнил, что об этом говорили еще накануне по «Эху Москвы». Кремль, полиция, «Эхо» – они действовали заодно. Людей нельзя было остановить. «Куда же вы идете? Куда? Вы просрете революцию!» – хотелось крикнуть им вслед.

У памятника Марксу Бретёр увидел Лимонова, вокруг него сгруппировались около трехсот нацболов, гражданских активистов и радикалов. Бретёр подошел стрельнуть сигарету у парня в капюшоне и понял, что это Захар Прилепин.

– Здорово, старик! – Это был Макс Громов.

– Здорово, здорово! – Он узнал его, простого русского мужика с бородой, такого настоящего народного типа.