Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

Ширли рассуждал о том, почему семейство Орловых пользовалось такой поддержкой со стороны императрицы. В 1768 г. ее права на престол оставались непрочными, «не столько вследствие того неблаговидного пути, посредством которого она достигла русского престола, – подчеркивал дипломат, – но и потому что первоначальный план Чернышева, Панина и некоторых других, стоявших во главе революции (дворцовый переворот 1762 г. – Т.Л.) вовсе не имел целью возвести ее на трон; они намеревались только вручить ей регентство, на время малолетства ее сына». А поскольку права Екатерины на престол оставались непрочными, то она с самого воцарения стремилась заручиться доверием своих подданных. «В империи, подобной России, где монарх имеет столько власти, самое счастливое обстоятельство состоит в том, когда собственные его интересы побуждают его управлять своими владениями умеренно и справедливо. Благие последствия подобного положения дел, ощущались этой страной, быть может, более в начале этого царствования, чем в настоящую минуту». Теперь императрица стала смелее и «с большей доверчивостью относится к собственному могуществу». Ширли подчеркивал, что Екатерина в высшей степени «подозрительна и двулична» с теми, кто «слепо не разделяют ее видов». Ее доверием обладает только семейство Орловых. «Интересы их она принимает за свои собственные и старается только через их посредство раздавать все места, как гражданские, так и военные»

968. Неудивительно, что Екатерина постоянно ссужала деньгами братьев Орловых, профинансировала их путешествие в европейские страны, Италию, Францию, Англию, вручив перед отъездом 20 тыс. ф. ст. Словом, констатировал Ширли, она рассматривает это семейство «как бы свое собственное и будет поддерживать его в течение всей своей жизни»969

.

В одном из своих донесений Кэткарт отмечал, что императрица «для занятия разнообразными делами … употребляет различных лиц … на основании той пользы, которую каждый из них может принести … Отсюда возникает один разряд милостей». Другой «разряд милостей» распространяется на тех, кто участвует в увеселениях императрицы в часы ее досуга970. И далее посол, давая характеристики людям из близкого окружения Екатерины II, прежде всего выделял графа Григория Орлова, генерала и главнокомандующего артиллерией. Орлову 35 или 36 лет, и он «взыскан милостью, дружбой и доверием императрицы в высочайшей степени». Григорий Орлов, отмечал Кэткарт, «одарен всеми преимуществами привлекательной наружности и манер, которые весьма почтительны по отношению к императрице, а с другими исполнены достоинства и вежливости». Посол напоминал, что во время дворцового переворота Орлов был адъютантом графа Шувалова, затем участвовал в походе против прусского короля, во время которого получил три легких ранения. Дипломат считал Орлова «кротким, человеколюбивым и всем доступным». Он отмечал, что его поведение по отношению к государыне весьма почтительно. Кэткарту особенно импонировало в Орлове его стремление к самообразованию. Поскольку прежде он получил лишь «незначительное образование», но от природы был одарен «богатыми способностями», то в последние годы «много и успешно трудился с целью себя образовать». Кэткарт подчеркивал, что Орлов прежде «мало занимался изучением какого бы то ни было дела, но с тех пор, как занял такую важную роль в империи, употреблял большие усилия для своего образования с тем, чтобы иметь возможность в различных частях правления приносить пользу императрице и отечеству». Порой посол даже с восхищением отзывался об Орлове: «Я никогда не знавал человека с лучшими намерениями, большей правдивостью и откровенностью, более скромным понятием о собственных достоинствах и более здравым, хотя и не глубоким пониманием»

971. Однажды вечером, разговаривая с Григорием Орловым, когда тот был «разгорячен танцами и лишним выпитым стаканом», посол убедился, что «этот человек дорожит честью и правдой и в других ненавидит и презирает всякое уклонение от них»972

.

Когда Кэткарт понял, что Григорий Орлов пользуется особым расположением императрицы, он счел необходимым сблизиться с ним, тем более что Орлов, так же, как и императрица, являлся «горячим сторонником Англии», хотя и считал себя «прежде всего русским патриотом». «Граф Орлов при всяком удобном случае оказывает мне совершенно особую и радушную внимательность, – информировал Кэткарт госсекретаря, – так что я уверен в нем по поводу всех вопросов, какие мне случится с ним обсуждать»973. Посол не ошибся. Григорий Орлов и в самом деле был к нему расположен и даже оказал Кэткарту содействие в организации приема императрицы в доме британского посла. «Милостью этой я вполне обязан графу Орлову», свидетельствовал Кэткарт. В глазах всего общества, полагал посол, это имело «важное отличие», что подтвердилось и в разговоре со знатоком этикета прусским принцем Гейнрихом, присутствовавшим на ужине в доме посла вместе с императрицей и великим князем.