Бродский и судьбы трех женщин

Но думаю, что солнце самой Эвелины зайдет еще не скоро. Это значит, что у нас с вами, читатель, есть время. Обдумайте все хорошенько, запишите точный адрес: остров Pitcairn в Тихом океане, между Гаваями и Новой Зеландией, и подплывайте.

Когда? Лучше всего подъезжайте в октябре, числа эдак 21-го – в день рождения Заведующей.

Спросите на входе у швейцара, как обычно спрашивают в Одессе: «Заведующую» – и проходите. У нее и встретимся. Сядем у книжной полки, как когда-то давным-давно у Бродского в его половине комнаты на приступочке, нальем по бокалу хорошего вина и проговорим с любимыми поэтами всю ночь о том же самом: о жизни и смерти, о мгновении и вечности. Потому что торопиться, собственно, уже некуда: мосты между материком прожитой жизни и островом оставшегося времени давным-давно разведены, вот и остается только дожидаться рассвета.

ИБ как когда-то прочитает из «Писем римскому другу»:

Приезжай, попьем вина, закусим хлебомИли сливами. Расскажешь мне известья.Постелю тебе в саду под чистым небомИ скажу, как называются созвездья.

А ЭШ как когда-то откликнется ему «Дантовскими чтениями»:

И звездочет отсчет ведетот точки праведного беспокойстваза судьбы неустройства из-за грамматики

отсутствия. Ведь буквы где-то рядом —без них молчание и треугольникам, и числам.Как числам петь без букв?Но любовью был зачат, взорвавшись,звездный миг, и Человек тот не погиб.Он все еще творит и по звезде шагаети от звезды к звезде грамматику слагаетв цвете в цифре в букве в нотеи в цирке на арене. Так парашют,шатер звезды, как одинокий пламень маяка,молчит. И нежно плачет свет бытия.Звезда о вечности страдает и не знает,что вечностью она больна и болью этого

страдает. Как любовь, она одна у маяка.Во множестве созвездий.

Postscriptum: Читатель, если по какой-то причине на острове в Тихом океане швейцар ответит: «Заведующей нет, ушла на базу», то не отчаивайтесь! Просто спросите еще раз даму в элегантной черной шляпе с широкими полями, прижимающую левой рукой к сердцу рукотворную книгу художника с «Иероглифом бесконечности» на обложке.

Зав. библиотекой и дама с «Иероглифом бесконечности» – одна и та же Личность!

О Пустоте Платонова

Триптих

Платонову поверить… нечаянная жизньдиковинно остановиласьа на дворе – сиротствоосиротелость – даже от врагови вечность времени остановиласьи тишина далекая молчит

не жизнь – остервенелое терзание,а безупречно безоблачное будущеенеосуществимо совершенноПлатонову поверитькак в Котлован заранее залечьи жить там некудатам лишь живут заочнов величии аутичной пустотыМосква, 2015Юпитер вдруг черным стали миру показался страшными в эту черную дырубесстрашно ступил Платонов

закрыл глаза – и все исчезлолишь пятна беспокойныеблеснули в непроглядьеи закружились в черной пустотегде зеркало возникло странно как во снетак и не смог которого он вспомнить.Но Котлован как черная дыра утопии:антиутопия гротеск и тщетноститрагическое осознание. И не спасутнас никакие знания. И до Юпитеравсе так же далеко.Милан, 2015