Бродский и судьбы трех женщин

Не буду описывать наши дорожные приключения, скажу коротко: мы опоздали на шесть минут! Строгие, но справедливые контролерши, стоящие у входа в рай, не пустили в зал не только нас, но и других «несчастных опоздавших» всего на одну минуту и приехавших со всех концов Германии: из Дюссельдорфа, Франкфурта, Мюнстера и даже Штутгарта.

Ворота в рай: строгие, но справедливые контролерши.

Мой «пролет» на премьере в Риге и второй «пролет» на премьере в Германии стали наводить меня на невеселые размышления, что все это не случайно и кто-то всеми этим «пролетами» управляет. Но для чего? С этими грустными мыслями мы подошли к кассе. Сочувствующая нам кассирша сказала, что на завтра есть два билета в самом лучшем «оркестровом» ряду: он находится перед первым рядом, а так как спектакль без музыки и оркестр отсутствует, то места предлагают «несчастным опоздавшим» и к тому же бесплатно. Между нами и сценой не будет никаких зрителей, и мы сможем видеть, как читает стихи и танцует Михаил Барышников, с расстояния в 20 метров!

И тут я понял, что два предыдущих «пролета» – на галерку в Риге и в 32-й ряд партера на премьере в Германии – устроил мне Господь: он просто выбирал для нас самые лучшие места, потому что знал, что я буду писать рецензию на спектакль.

Не было бы счастья, да несчастье помогло!

Билет в оркестровом, «нулевом» ряду на спектакль «Бродский – Барышников».

На радостях я собрал группу «несчастных опоздавших», и мы пошли в театральный ресторан «Bayer/Kultur», тут же за стеной, и стали там то ли «заливать горе», то ли «обмывать лучшие места».

«Несчастные опоздавшие» через стенку от спектакля «заливают горе» и «обмывают лучшие места».

«Несчастные опоздавшие» радостно гуляли в ресторане и «заливали горе» до тех пор, пока в ресторан не повалили «счастливые посмотревшие» и стали делиться своими впечатлениями от спектакля.

«Счастливые посмотревшие» делятся с «несчастными опоздавшими» своими впечатлениями о спектакле «Бродский – Барышников».

Третью попытку посмотреть спектакль поколение «Пепси» уже взяло в свои руки и мы вошли в зал за 15 минут до начала представления. Я еще успел сфотографировать пустой зал, где через 15 минут не будет ни одного свободного места, и одинокую декорацию на сцене, играющую важную роль в спектакле (во время спектакля фотографировать было запрещено).

Декорация спектакля: застекленная танцплощадка-веранда в доме отдыха наших родителей конца 50-х годов прошлого века – «застекленный куб времени».

А может быть, это провинциальная железнодорожная станция, «вокзал для двоих», с которого один уехал в бесконечность, а второй читает его стихи и зовет вернуться.

Надо заметить, что во всех действиях – перед спектаклем, во время спектакля и после него – было много удивительных совпадений, начиная с «не своего места» в зрительном зале, на которое я попал случайно, и заканчивая словами дочери, словами человека из поколения «Гугл», сказанные отцу, человеку из поколения «Пепси», после спектакля.

2. Невеселый спектакль: Начало, или Застекленный куб времени

Из застекленной танцплощадки-веранды в доме отдыха наших родителей конца 50-х годов прошлого века где-нибудь под Ленинградом или на Рижском взморье, из застекленного куба времени, когда Бродский только начал писать стихи, выходит на сцену усталый немолодой человек, в пиджаке, наброшенном почти на голое тело, в ботинках, одетых на босу ногу, с видавшим виды потертым чемоданчиком, садится на скамью, достает из чемоданчика старинный будильник, бутылку любимого Бродским виски «Jameson», книгу стихов издательства «Ардис» и начинает что-то тихо читать себе под нос, почти что про себя. Вот для чего Господь усадил меня в самый первый, «нулевой» ряд: чтобы я мог расслышать обрывки этих еще туманных слов: «Мой голос торопливый и неясный», «Страстная. Ночь»… и вдруг, как будто в моем мозгу кто-то толкнул с горы первый пробный камень, покатилась вниз лавина почти забытых строк:

«Апрель. Страстная. Все идет к весне.Но мир еще во льду и в белизне.И взгляд младенца,еще не начинавшего шагов,не допускает таянья снегов.Но и не деться

от той же мысли – задом наперед —в больнице старику в начале года:он видит снег и знает, что умретдо таянья его, до ледохода».

«Разговор с небожителем» был самым первым стихотворением Бродского, которое я прочитал в своей жизни, в 1977 году на ветхих, пожелтевших листочках самиздата, привезенных моим коллегой по работе из Ленинграда, и именно с первой строки моего первого стихотворения Бродского начался спектакль «Бродский – Барышников»!

Вспомни и ты, читатель, какое первое стихотворение Иосифа Бродского ты прочитал?

Когда и где это было?