Броня Балтики

Контр-адмирал Бахирев, оценив обстановку, принял решение бомбардировать Мемель вечером того же 18 числа. Эсминцам 6-го дивизиона приказал возвратиться, так как понимал, что они не смогут догнать бригаду крейсеров, а быстроходному «Новику» велел действовать по плану. Командир «Новика», получив по радио координаты, курс и скорость крейсеров, после полудня сблизился с отрядом и занял место в кильватере вслед за «Рюриком».

Как раз после полудня русский и германский отряды разошлись во мгле правыми бортами на дистанции не более двенадцати миль, не ведая пока о существовании друг друга. До того момента как наши, так и германские корабли интенсивной работой радиопередатчиков уже обнаружили себя. Но взаимный перехват донесений, отправленных корабельными станциями малой мощности, излучение которых было слабым, не позволял радиоразведке и командованию обеих сторон разобраться в обстановке. Ренгартен, как ас радиоразведки, по нарастанию объема радиообмена предчувствовал, что настоящие события вот-вот начнутся. Он был похож на азартного охотника, ожидавшего верную добычу.

Между тем русский отряд приближался к германским берегам, а отряд противника двигался к входу в Финский залив, где начиналась тыловая зона нашего флота. Одновременно забравшись в тылы противоборствующих сторон, оба крейсерских отряда были обречены на предстоящее противоборство. По мощи артиллерии и броневой защите корабли Бахирева имели превосходство над кораблями Карфа. Но в стоявшем плотном тумане наше преимущество сильно падало, а кильватерный строй 1-й бригады крейсеров мог бы подвергнуться опасности в случае атаки семи германских эсминцев.

В шесть часов пополудни Бахирев скомандовал ложиться курсом на Мемель, но туман к тому времени превратился вовсе в молоко. С открытого мостика корабля не был виден ни собственный бак, ни ют. Не имевшие достаточной практики совместного плавания в составе эскадры командиры «Рюрика» и «Новика» далеко проскочили точку поворота и вновь разлучились с бригадой. Бахирев велел включить кильватерные огни на четырех крейсерах, виртуозно ругался в адрес «растяп», но вернуть два корабля с мощной артиллерией ему так и не удалось. В сложившейся ситуации он отложил бомбардировку Мемеля до утра.

В полночь штурманы на «Адмирале Макарове» счислением определили свое место, и Бахирев с присущим ему упорством повел отряд на внешний рейд Мемеля.

Германский отряд вечером того же дня успешно производил минирование у входа в Ботнический залив. «Альбатрос» в тумане без помех со стороны наших сил выставил 160 мин, а крейсера «Аугсбург», «Роон» и «Любек» прикрывали его со стороны Балтики. В половине одиннадцатого ночи «Аугсбург» с «Альбатросом» легли на обратный курс для встречи с двумя другими кораблями, маневрировавшими южнее. Через три часа крейсера и миноносцы соединились и коммодор Карф, выполнивший поставленную задачу, решил отправить в штаб донесение по радио: «Задачу VII решил. Неприятелем обнаружен не был. В 1 час ночи нахожусь в квадрате 020 ост. Курс – 190, скорость – 17 узлов».

Шифровку одновременно получили германский командующий адмирал Гопман в Либаве и русский старший лейтенант Ренгартен на посту радиоперехвата в Кильконде на острове Эзель.

Расшифрованное немецкое сообщение немедленно ушло на крейсер «Адмирал Макаров», и Стрельцов поспешил доложить о нем Бахиреву. Пока поднимался по ступеням трапа из отсека радиста-шифровальщика в командный пост, развернутый в бронированной рубке, размышлял над полученным сообщением. У них в тылу появились корабли неприятеля.

Сколько их, откуда, для чего? Все эти вопросы командир отряда задаст ему, когда прочитает текст. Думай, разведка!

Корабельные часы, которые, как ему казалось, были похожи на железную миску, прикрученную вверх дном к переборке, показывали три четверти второго ночи. Контр-адмирал в мокром от туманной мороси плаще спустился с открытого мостика в рубку и взял из рук Стрельцова бланк телеграммы.

– Интересно, – сказал он и вопросительно взглянул на разведчика.

В этот момент в рубке раздался звонок радиста, извещавший о поступлении нового сообщения. Полковник принес две радиограммы от Ренгартена, которые также не радовали, но несколько проясняли ситуацию.

«19.06 “Аугсбург” назначил рандеву, вероятно, легкому крейсеру в кв. 377».

«09:45 вечера место неприятельского крейсера, которому назначалось рандеву, кв. 339».

Бахирев поднялся с металлического кресла в углу рубки и подошел к карте. Стрельцов карандашом наносил на нее немецкие условные квадраты и чувствовал, что адмирала распирает от негодования. Он выпрямился и приготовился отвечать. Суровый вопрос не заставил ждать: