Броня Балтики

Стрельцов не обращал внимания на яростную канонаду и внимательно рассматривал в бинокль корабль, который был опознан как крейсер «Ундина». Разведчику по фотографиям детально были знакомы силуэты кораблей противника. Ну, не походил корабль, идущий за германским флагманом, на «Ундину», размышлял полковник. Да, форштевень внизу хищным тараном выдвинут вперед, да, похожая конфигурация мостика, да, стоят похожие две трубы и две мачты. Но есть различие, и вот оно: на крейсере «Ундина» имеется ютовая надстройка, Илья Иванович представил ее четко, а на корабле, идущем перед ним, – вся кормовая палуба низкая и ровная, как на эсминцах. Значит, это – минный корабль! И тогда выходит, что германский отряд выполнял минные постановки, то есть – то, что означает «Задача VII»! Собственные выводы разведчик решил довести до адмирала:

– Михаил Коронатович, второй корабль – не крейсер «Ундина». Голову даю на отсечение! Это – минный заградитель. Германский отряд, воспользовавшись туманами, решил выставить мины поближе к Финскому заливу. Решил задачу, а теперь возвращается в Либаву.

– Поберегите голову, Илья Иванович, пригодится. Вы говорите лишь о собственном предположении. Бой покажет, что делать дальше. Но коли вы окажетесь в конце концов правы, я это отмечу. Слово даю!

Бой загудел ревом выстрелов, заплескался фонтанами разрывов возле бортов. В рубке закричали: «Попадание по “Ундине”, пожар на баке!» – но в это самое время корпус «Адмирала Макарова» вздрогнул от удара, послышался звонкий и сильный звук, будто по корабельной стали стукнули огромным чугунным рельсом. Последовал доклад: «Попадание с “Ундины” по левому борту в районе бака!»

Бахирев реагировал спокойно:

– Удалось все-таки? Ладно.

Через пять минут он, не убирая от глаз бинокля, удивленно вскричал:

– Они что, разбегаются? Флагман набирает скорость, чтобы оторваться от нас, эсминцы разворачиваются для атаки, а «Ундина» уходит в другую сторону под шведский берег? Ну и пусть гребут к немецкой матери на легком катере, туды их в качель!!!

Немецкие эсминцы выставили дымовую завесу, чтобы скрыть поврежденный корабль, который после первого попадания с «Макарова» накрыли выстрелы других русских крейсеров. Затем все три дали торпедный залп, однако в суматохе боя не смогли добиться попаданий, и торпеды прошли мимо нашего кильватерного строя. Легкими снарядами с эсминцев, которые подошли ближе всего к «Макарову», были повреждены шлюпка, четвертая труба и кормовой мостик. Флагман, не обращая внимания на мелкие «укусы», сосредоточил огонь на теряющем ход корабле.

«Олег» и «Баян» зашли с правого борта, поставив неприятеля в два огня и отрезав путь отхода на север. Один из снарядов попал кораблю в корму, взрыв разворотил ее, через подводную пробоину в отсеки хлынула вода. Появился крен на левый борт. Другие снаряды разрушили полубак, штурманскую рубку и мостик. Израненный, горящий германский корабль сумел войти в шведские воды и выброситься на берег острова Готланд. К этому времени «Аугсбург» и эсминцы ушли на юг и скрылись во мгле.

Бой длился два часа. После окончания стрельбы Бахирев получил доклады от командиров крейсеров о том, что запас снарядов израсходован почти наполовину. Приходилось уходить на север, возвращаться на родную базу. Адмирал все еще опасался встречи с главными силами противника и атак подводных лодок, о присутствии которых ему сообщил один из командиров крейсеров. Однако опасность появилась с другой стороны.

«Аугсбург» по радио вызвал на помощь крейсеры «Любек» и «Роон». Встретившись, три корабля, словно волки в стае, бросились в погоню за уходившим с победой русским отрядом. Ренгартен успел доложить об этом Бахиреву, и тот приготовился к новому бою. Противники, перестроившись в кильватерные колонны, стали сближаться. В десять часов с предельной дистанции «Роон» открыл огонь из двухсотмиллиметровых орудий главного калибра по крейсеру «Баян», шедшему замыкающим. «Макаров» и «Баян» ответили залпами собственных главных калибров. Было видно, что снаряды падают и взрываются рядом с вражеским крейсером. Бахирев смотрел в бинокль и страшно ругался:

– Это что у нас за стрельба? У комендоров руки дрожат, господа артиллерийские офицеры? Поотрываю всем такие руки! Как у нас в станице говорили: на одну руку наступлю да за другую дерну! Чтобы с такими руками к орудиям близко не подходили! Или это ваш грех – сами наводить не можете толком? – Он оглянулся на артиллерийских офицеров.

– Ох, я до вас доберусь!

Стрельцов смотрел на адмирала. Круглолицый, с длинными казацкими усами, в сдвинутой на затылок фуражке с опущенным ремешком, он походил на своих славных предков – донцов, в казачьей лаве идущих на врага, ощерив усатые лица в страшном крике боя. В ругани Михаилу Коронатовичу на флоте не было равных.