Броня Балтики

«Ну вот, Стрельцов, и тебе досталось», – почему-то с весело сказал сам себе полковник. Его уже куда-то несли. Здоровой рукой он помог себе опереться, сел на носилках и приказал санитарам:

– Я – полковник Стрельцов из штаба флота. Срочно вызовите мне командира поста.

Сообщение о ранении полковника быстро возымело действие. По распоряжению Непенина, его отвезли на пост радиоперехвата, а оттуда – вновь на воздухоплавательную станцию Кильконд. Штабс-капитан Троицкий, усаживая в аэроплан своего важного пассажира, ворчал:

– Надо же, столько налетали на наших «бабочках» беззащитных, и живы-здоровы были. А за крепостные стены забрались – и вон что случилось. Я всегда говорю: в небе спокойнее, чем на земле.

Два часа полета в Ревель Стрельцов проспал: он давно был на ногах и без отдыха. На станции у речки Бригиттовки его встречали кавторанг Борис Петрович Дудоров и врач. Плечо было подвергнуто тщательному осмотру. Вердикт полевого хирурга гласил: «Заживет как на собаке!» Дудоров для профилактики вновь разлил по стопкам «довоенный» коньяк и пожелал выздоровления.

Автомобиль доставил Илью Ивановича в разведотделение. В «скворечнике» начальника ждали помощники Ренгартен и Тихонов. Ренгартен доложил, что немцы пока выжидают у входа в Ирбенский пролив, Шмидт решает, что делать дальше. А Непенин телеграфом сообщил, что дает полковнику два дня отдыха на выздоровление, но потом сам приедет в Ревель для решения ряда вопросов.

Добравшись до дома, Стрельцов прямо-таки упал в постель, едва успев раздеться. Но за ночь он отдохнул и набрался сил, оттого утром чувствовал себя вполне сносно. Ему пришло в голову, что неплохо было бы пригласить Кристину, с которой он расстался десять дней назад, и порадовать даму подарком, привезенным из Петрограда. Он знал наверняка, что она будет в восторге от такого сюрприза.

Кристина появилась во второй половине дня и сообщила, что может остаться до утра. Потом, иронично улыбаясь, добавила: «Если господин полковник не соберется сегодня вечером уехать на войну, вытолкав гостью на улицу». Они пили кофе, сидели и разговаривали о всяких пустяках. Гостья пребывала в обычном для нее состоянии избалованной дамы. Но ее поведение вмиг изменилось, когда она заметила гримасу боли на лице Стрельцова и марлевую повязку на плече. Было видно, что она искренне проявляет сострадание к человеку, получившему ранение в бою. Все увещевания полковника в том, что случай не стоит внимания, что рана – пустяшная, скоро зарубцуется и не оставит напоминаний, на Кристину не действовали. Ей не терпелось оказать какую-то помощь пострадавшему, и успокоилась она лишь тогда, когда Илья Иванович согласился на перевязку ее руками. Медицинских навыков у женщины не было, но она очень старалась и под руководством самого раненого аккуратно обработала плечо и сделала перевязку вполне себе, словно доктор научил.

Следующей ее ошеломляющей идеей стало желание собственноручно помыть в ванне раненого, которому трудно одному справиться с такой процедурой. Про себя Стрельцов подумал, что, к счастью, новоявленная сестра милосердия не умеет делать уколы. Без отпирательств он позволил раздеть себя и препроводить в ванную комнату, где в чугунной ванне уже плескалась вода. Прежде чем заняться подготовкой к мытью, Кристина без какого-либо кокетства сняла чулки и платье. Оставшись босиком и в кружевной нижней рубашке, под которой проглядывало красивое белье, она превратилась в истинную финско-эстонскую богиню чистоты Сулис, которая заведует порядком в саунах. С вдохновением намыливала, терла, поливала водой и споласкивала мужчину до тех пор, пока он не стал скрипеть от чистоты. Тогда богиня вытерла его полотенцем и проводила в постель, сказав, что скоро придет сама.

Утром Кристина расхаживала по комнате в белой мужской сорочке, поскольку не было халата, и демонстрировала длинные стройные ноги. Стрельцов на правах выздоравливающего оставался в постели, но вручил даме привезенный подарок – французские и итальянские журналы мод лета 1915 года. Восторгу гостьи не было предела! Поджав ноги, она расположилась на диване и с наслаждением разглядывала цветные рисунки и выкройки известных модных домов Европы. О присутствии мужчины она, казалось, забыла совсем. Хотя нет, иногда, не отрываясь от созерцания мира высокой моды, бросала реплики:

– Представляешь, европейские дамы наконец избавляются от этого убогого стиля «милитари»! А в начале войны будто с ума посходили, винтовки с патронташами еще бы вместо сумочек носили…

Или:

– Милый! Нет, ну к чему такие воротники! Тебе бы это понравилось? Не понимаю, что здесь хорошего…

И тому подобное.

Расстались в этот раз без слез и вполне мирно. Кристина спросила, надолго ли он заглянул в Ревель. Стрельцов смущенно пожал плечами, а она понятливо и грустно улыбнулась.

Всю следующую неделю полковник почти круглосуточно находился в разведывательном отделении и сравнивал, объединял, правил потоки поступающей информации о событиях в Рижском заливе.