Брошенные машины

Теперь медленно, очень медленно. Поврежденная машина еле тащится по дороге. Асфальт – в голубых пятнах разлившейся краски. Все дорожные знаки замазаны тем же цветом. У меня было странное ощущение, что мы постепенно въезжаем в какой-то совсем другой мир. А потом, вдалеке, показалась маленькая эстакада. Въезд на автозаправку. И там что-то происходило, на съезде. Когда мы подъехали ближе, я увидела, что там не хватает несколько блоков разделительного барьера. Люди – несколько человек – переходили шоссе пешком.

– Ни хрена себе, – сказал Павлин. – Нет, вы гляньте. Это были первые слова, прозвучавшие у нас в машине за последние пару миль.

– Лошадь, бля. Лошадь.

Тапело остановила машину. Люди, которые вели лошадь, тоже остановились. Буквально в нескольких футах от нас. Они просто стояли – трое мужчин в одинаковых синих комбинезонах – и молча смотрели на нас, невозмутимые и спокойные. Но лошадь нервничала и рвалась прочь, натягивая поводья. Белая лошадь. Видно, что уже старая. И не то чтобы грязная, а какая-то пыльная. А потом один из мужчин улыбнулся нам и кивнул.

– Что происходит? – спросила Тапело.

– Они нас пропускают. Проезжай.

– Ты уверен? – Ага.

Но я видела, что лошадь напугана. Она вдруг взбрыкнула и резко дернулась, издав страшный звук, даже не ржание, а что-то вообще непонятное.

– Блин, – сказала Тапело.

Лошадь вырвалась. Человеку, который держал ее под уздцы, пришлось бросить поводья. Лошадь рванулась вперед и взвилась на дыбы. Ее передние ноги с грохотом опустились на наш капот. Удар сотряс всю машину. Тапело и даже Павлин с криком подались назад, прикрыв лица руками.

– Блядь…

Меня тоже трясло, но когда я взглянула на Хендерсон, я увидела, что ее выражение не изменилось. Ее лицо оставалось таким же, как и последние несколько миль. Сурово сжатые губы, напряженный взгляд прямо перед собой. Руки сжимают ручку чемоданчика.

А лошадь, похоже, взбесилась.

И снова взвилась на дыбы.

* * *

Тапело свернула на аккуратную маленькую дорожку, что проходила среди небольшого лесочка. Обычная дорога, обычные деревья. Ничего примечательного. Но я никак не могла избавиться от ощущения, что я знаю эту дорогу. Я здесь уже была – раньше. Давным-давно. Когда Анджела была совсем маленькой. Мы с мужем и дочкой поехали отдыхать. И мы здесь останавливались, в этом самом местечке. Мы здесь обедали. Именно здесь, я уверена.

Единственный указатель на этой дороге был густо замазан все той же небесно-голубой краской, но там был рисунок – белая голубка – и надпись.

– Народная республика отдыха и развлечений, – прочитала Тапело. – И что это значит?

– Ну, надо думать, тут все отдыхают и всячески развлекаются, – сказал Павлин.

– Но здесь, наверное, есть мастерская, где нам починят машину. Слышишь, Бев?

– Ты ее лучше не трогай.

Хендерсон сидела, сгорбившись и сцепив руки в замок. Она смотрела в окно, отвернувшись от всех, и мне было неловко смотреть на нее, и еще почему-то мне было стыдно, и во рту ощущался неприятный привкус.

– Хотите, останемся здесь до завтра.

– Нет, Марлин, – сказал Павлин. – Только не здесь. – Я хочу отдохнуть.

– Починим машину и сразу поедем дальше.

– Марлин надо принять лекарство, – сказала Тапело.

– Нам всем надо принять лекарство, – сказал Павлин. – Господи, ну и денек.

Тапело притормозила.

– Что тут еще?

Дорогу перегораживал низкий шлагбаум, рядом с которым стоял молодой человек в синем комбинезоне. Тапело остановила машину, и Павлин заговорил с молодым человеком через открытое окно.

– Привет.

– Привет. Меня зовут Пол. Как у вас, все хорошо?

– Вполне.

– А что с вашей машиной?

– Плохо ей, Пол. Очень плохо.

Молодой человек не ответил. То есть ответил, но явно не в тему. Глядя на нас ясным взглядом, он произнес бодрым голосом, очень культурно и вежливо:

– У вас есть, что декларировать?

– Ни хрена у нас нет.

Молодой человек моргнул и записал что-то на бланке, прикрепленном к дощечке, которую держал в руках.

– Позвольте напомнить вам, – сказал он, – что у нас тут развлекательный комплекс для отдыха. У нас разрешаются только самые высокопробные развлечения.

– Да без проблем, – сказал Павлин. – И сколько?

– Прошу прощения?

– Сколько вся эта радость стоит?

– Вам развлечение на всю ночь или разовое, краткосрочное?

– Нам краткосрочное. Молодой человек назвал цену.

– Что? – сказала Тапело. – Тут надо платить, чтобы проехать?

– Все нормально, – сказал Павлин.

Он пошарил по полу у себя под сиденьем и достал шоколадный батончик.

– Вот, Пол, держи. Я думаю, этого хватит. Молодой человек на секунду нахмурился. Посмотрел на батончик в яркой обертке, потом – на Павлина. Потом – опять на батончик. И его лицо вновь озарилось улыбкой. – Да, сэр, большое спасибо. Надеюсь, вам тут понравится.

– Я даже не сомневаюсь, – сказал Павлин.

– Что с ним такое? – спросила Тапело шепотом.

– Перегрузился «Просветом». Вот так оно все и бывает. Шлагбаум поднялся, и мы поехали дальше.

* * *