Бросок костей

Как только Экалавья побежал к краю обрыва, на его пути как из-под земли выросли два свирепых нага. Они медленно направились к юноше, выставив перед собой сверкающие клинки. От их первого выпада нишадец увернулся, но при этом потерял равновесие и упал на землю. Над ним просвистела стрела. Не упади он, она пробила бы его сердце. Другая стрела вонзилась в землю рядом с плечом. Иначе как чудом не объяснить, что направленный в горло Экалавьи меч на полпальца не достал до цели. Это дало нишадцу время откатиться в сторону, схватить камень и метнуть его в лицо нападавшему. Наг, рыча от боли, упал на колени, но и Экалавье не повезло. Стрела больно чиркнула его по плечу и полетела дальше. Юноша вскочил и снова бросился к обрыву. Стрелы пролетали совсем рядом. Небо потемнело от приближающихся грозовых туч. Вспышки молний освещали вечерние джунгли. Впереди ревела река. Оглянувшись, Экалавья увидел уже с десяток приближающихся темных фигур. Погоня была совсем близко.

Внезапно страшная боль пронзила бедро Экалавьи. Это второй наг нанес удар мечом. С криком юноша упал лицом вниз. Перевернувшись, он увидел, как на него с направленным прямо в грудь мечом падает наг, высоко перед этим подпрыгнувший. В отчаянном порыве, нишадец выкинул вверх раненую ногу. Расчет нага основывался на том, что юноша попробует увернуться от удара, станет кататься по земле. Но атаки он не ожидал. Удар ноги пришелся в пах нападавшему. Воин перелетел через Экалавью и скрылся за краем обрыва. Крик ужаса был слышен лишь пару мгновений.

Стрелы не прекращали падать поблизости, шум погони приближался. Превозмогая боль в бедре, Экалавья пытался пройти последние шаги до обрыва. Все! Можно прыгать. Но в последний момент его схватил воин, оправившийся от удара камнем. Они боролись на самой краю скалы. Краем глаза Экалавья заметил, что несколько новых воинов уже в двух шагах от него. Сейчас или никогда! Взревев от боли и страха, нишадец оттолкнулся ногами от утеса и полетел в объятья Ганги. Наг, не успевший ослабить хватку, отправился вниз вместе с ним. Вместе, чуть ли не в обнимку, они упали в воду. Сверху разгневанные преследователи смотрели на барахтающихся в реке двух людей. Судьба благоволила к Экалавье больше, чем к его сопернику. Волной воина-нага ударило головой о камень с такой силой, что перед смертью он не успел даже вскрикнуть. А сына леса священная Ганга благодушно приняла в свое лоно.

* * *

Гроза закончилась, но дождь шел в полную силу, когда продрогшие воины вернулись в деревню и доложили Такшаке о неудачной погоне. На лице предводителя мятежных нагов не дрогнул ни мускул. Удивленный Калия даже осмелился спросить, отчего вождь так спокоен. Он-то так раз настаивал на продолжении преследования, обещал выследить и доставить нишадца в деревню. Такшака загадочно улыбнулся и ответил:

— Экалавья еще молод, он слишком доверчиво относится к этому миру. Когда же он осознает, в каком мире живет, то, ведомый гневом на него, вернется к нам.

Калия не совсем понял слова Такшаки, но покорно пожал плечами. Пусть вождь думает, а Калия предварит в жизнь его замыслы. Он надеялся, что пришедшийся ему по душе юноша выйдет невредимым из бурной реки.

ГЛАВА 11

ОБИТАТЕЛИ ТЕНЕЙ

Полный тревоги, Шакуни стоял у двери в покои царицы. Он ненавидел встречи со своей сестрой, хотя она заменила ему мать и безумно любила с младенческого возраста. В его памяти отчетливо сохранилось путешествие из суровой горной страны Гандхары в пыльные душные равнины Хастинапура. Большую часть пути он провел, лежа поперек седла, Великого регента страны Куру. Бхишма пытался развлекать его, рассказывая разные истории о вспыльчивых аскетах и о чудесных небесных существах. Шакуни благодарил регента улыбками и смехом. Даже в пять лет обман, скрытый под любезной улыбкой, был естественен для него.

Бхишма же был без ума от мальчика и даже начал раскаиваться в разгроме Гандхары. Суровый патриарх привязался к Шакуни, покоренный его изысканными манерами и ловкостью. Регент сам занялся обучением царевича Гандхары и нашел в нем прилежного и подающего надежды ученика. Шакуни быстро завоевал симпатии у всех во дворце, ко всем влез в доверие. Лишь сестра оставалась не подвластной его чарам. И хотя Гандхари носила повязку на глазах из сочувствия к незрячему мужу, брата своего она видела насквозь. Лента темного шелка не скрывала от нее душу Шакуни.

Дверь приоткрылась, оттуда показался слуга, поклонился и сообщил Шакуни, что тот может войти. Войдя в комнату, он чуть было не задохнулся от аромата сандала. Богатое убранство покоев почему-то вызвало все самые неприятные воспоминания детства. Шакуни прочистил горло перед тем, как возвестить о своем прибытии, в сотый или тысячный раз поражаясь тому, что сестра выбрала добровольную слепоту. Злость, упрямство или любовь двигали ей? Могущественный человек принудил ее, несчастную царевну, выйти замуж.

«О, Бхишма! Придет день, и месть моя свершится!» — подумал Шакуни.

Мысленно он перенесся на запад, где нескончаемые равнины все-таки упирались в высокие горы.