Бруклин

И во всех мечтаниях о том, как сложится год, Эйлиш воображала рядом с собой улыбающегося Тони, его внимание, веселые рассказы, объятия на уличных углах, сладкий запах дыхания при поцелуях, ладони на ее спине, его язык у нее во рту Все это у нее уже было, думала Эйлиш, а теперь есть и письмо – такого она, только-только приехав в Бруклин, и вообразить не могла. Ей пришлось убрать с лица улыбку, чтобы люди, мимо которых она проходила, не принимали ее за слабоумную.

Дверь открыл отец Флуд, со стопкой каких-то бумаг в руке. Он провел Эйлиш в парадную гостиную. Читая письмо, он принял озабоченный вид и, даже возвращая ей этот листок, сохранил серьезность.

– Вы чудо, – торжественно объявил он. – Вот и все, что я могу сказать.

Эйлиш улыбнулась.

– Большинство тех, кто приходит в этот дом без предварительной договоренности, нуждается или в помощи, или в решении какой-то проблемы, – продолжал отец Флуд. – А вы почти никогда не появляетесь без хорошей новости.

– Я скопила кое-какие деньги, – сказала Эйлиш, – и смогу оплатить второй год обучения сама, а когда найду работу, верну вам деньги за первый.

– За него заплатил один из моих прихожан, – ответил отец Флуд. – Ему хотелось сделать что-то для людей, и я уговорил его внести деньги за ваш первый год, а скоро напомню, что хорошо бы раскошелиться и на второй. Я объяснил ему, что дело это достойное, что он почувствует себя благородным человеком.

– Вы сказали ему, что деньги предназначены мне? – спросила она.

– Нет. В подробности я вдаваться не стал.

– Поблагодарите его от меня, ладно?

– Конечно. Как там Тони?

Вопрос удивил Эйлиш – отец Флуд задал его словно бы вскользь, совсем спокойно, явно считая Тони частью ее жизни, а не источником хлопот или кем-то нежелательным.

– Тони замечательный, – сказала она.

– Он уже пригласил вас на игру? – спросил священник.

– Нет, но все время грозится. Я спросила, участвует ли в соревнованиях команда Уэксфорда, однако он моей шутки не понял.

– Позвольте дать вам совет, Эйлиш, – сказал отец Флуд, открывая дверь, чтобы проводить ее в прихожую. – Никогда не шутите насчет игры.

– Вот и Тони сказал то же самое.

– Он человек серьезный.

Встретившись на следующий вечер с Тони, Эйлиш показала ему письмо, и он объявил, что в ближайшее воскресенье они отправятся на Кони-Айленд и там отпразднуют это событие.

– Шампанским? – спросила она.

– Морской водичкой, – ответил он. – А после шикарным обедом в «Натансе»[8].

Пляжное полотенце Эйлиш купила в «Барточчис», а шляпу от солнца взяла у Дианы, сказавшей, что та ей больше не нужна. За ужином Диана и Патти показали всем солнечные очки, которые приобрели для этого лета на променаде Атлантик-Сити.

– Я где-то читала, – сказала миссис Кео, – что такие очки могут испортить зрение.

– Ну и пусть, – ответила Диана. – По-моему, они роскошны.

– А я читала, – добавила Патти, – что если в этом году выйти на пляж без очков, то на тебя будут пальцем показывать.

Мисс Мак-Адам и Шейла Хеффернан примерили очки и, открыто проигнорировав Долорес, отдали их Эйлиш для следующей примерки.

– Что же, выглядят они шикарно, ничего не скажешь, – постановила миссис Кео.

– Могу уступить их вам, – сказала Эйлиш Диана. – Мне в воскресенье еще одни принесут.

– Правда? – спросила Эйлиш.

Услышав, что Эйлиш купила новый купальник, все пожелали увидеть его. Вернувшись с ним наверх, Эйлиш подчеркнуто протянула купальник Долорес, чтобы та посмотрела его первой.

– Вам повезло с фигурой, Эйлиш, – сказала миссис Кео, – в самый раз для него.

– А я вообще на солнце выходить не могу, – сообщила Долорес, – тут же вся красная делаюсь.

Патти с Дианой захихикали.

Тони, зайдя за ней воскресным утром и увидев очки, удивился.

– Придется тебя на поводке держать, – сказал он. – А то ведь каждому мужику на пляже захочется тебя умыкнуть.

Станция подземки была забита желавшими попасть на пляж людьми, которые закричали от ужаса, увидев, что первые два поезда проскочили мимо, не остановившись. Люди толкались, было душно. Когда поезд наконец пришел, стало ясно, что все в него не поместятся, тем не менее, толпа начала штурмовать вагоны, смеясь, крича, требуя от других потесниться, дать им место. Протиснувшись, Эйлиш и Тони, нагруженные свернутым пляжным зонтом и сумкой, обнаружили, что места в вагоне не осталось совсем. Она удивилась, когда Тони, держа ее за руку, начал расталкивать людей, пытаясь отвоевать, пока не закрылись двери, хоть какое-то пространство для них двоих.

– Долго ехать? – спросила Эйлиш.

– Час, может, дольше, это смотря сколько остановок будет. Ты не унывай, думай о больших волнах.