Будем как солнце. Книга символов

Во тьме полночной слиты все предметы. Скорей на шабаш, к бешенству страстей. Мы дьявольским сиянием одеты.  Мешок игральных шулерских костей, Исполненные скрытого злорадства, Колдуньи, с кликой демонов-людей,  Спешат найти убогое богатство Бесплодных ласк, запретную мечту Обедни черной, полной святотатства.  И звезды мира гаснут налету, И тень весов качается незримо На мировом таинственном посту.  Все взвешено и все неотвратимо. Добро и зло два лика тех же дум.

Виденье мира тонет в море дыма.  Во мгле пустынь свирепствует самум.

СНЫ

Мне снятся поразительные сны. Они всегда с действительностью слиты, Как в тающем аккорде две струны.  Те мысли, что давно душой забыты, Как существа, встают передо мной, И окна снов гирляндой их обвиты.  Они растут живою пеленой, Чудовищно и страшно шевелятся, Глядят — и вдруг их смоет, как волной.  Мгновенье мглы, и тени вновь теснятся. Я в странном замке. Всюду тишина. За дверью ждут, но дверь открыть боятся.  

Не знаю, кто. Но знаю: тишь страшна. И кто-то может каждый миг возникнуть, Вот, белый, встал, глядит из-за окна.  И я хочу позвать кого-то, крикнуть. Но все напрасно: голос мой погас. Постой, я должен к ужасам привыкнуть.  Ведь он встает уже не первый раз. Взглянул. Ушел. Какое облегченье! Но лучше в сад пойти. Который час?  На циферблате умерли мгновенья! Недвижно все. Замкнута глухо дверь. Я в царстве леденящего забвенья.  Нет «после», есть лишь мертвое «теперь». Не знаю, как, но времени не стало.

И ночь молчит, как страшный черный зверь.  Вдруг потолок таинственного зала Стал медленно вздыматься в высоту, И принял вид небесного провала.  Все выше. Вот заходит за черту Тех вышних звезд, где Рай порой мне снится, Превысил их, и превзошел мечту.  Но нужно же ему остановиться! И вот с верховной точки потолка Какой-то блеск подвижный стал светиться: Два яркие и злые огонька. И, дрогнув на воздушной тонкой нити, Спускаться стало — тело паука.  Раздался чей-то резкий крик: «Глядите!» И кто-то вторил в гуле голосов:

«Я говорил вам — зверя не будите».  Вдруг изо всех, залитых мглой, углов, Как рой мышей, как змеи, смутно встали Бесчисленные скопища голов.  А между тем с высот, из бледной дали, Спускается чудовищный паук, И взгляд его — как холод мертвой стали.  Куда бежать! Видений замкнут круг. Мучительные лица кверху вздернув, Они не разнимают сжатых рук.  И вдруг, — как шулер, карты передернув, Сразит врага, — паук, скользнувши вниз, Внезапно превратился в тяжкий жернов.  И мельничные брызги поднялись. Все люди, сколько их ни есть на свете, В водоворот чудовищный сплелись.