Будем как солнце. Книга символов

Все тот же образ, полный дум бессонных, Дробился там, в зеркальности, на дне, Меняясь в сочетаньях повторенных.  Сомнамбулы тянулись к вышине, И каждый дух похож был на другого, Все вместе стыли в лунном полусне.  И к Дьяволу я обратился снова, В четвертый раз, и даже до семи: «Что ж, отыскал?» Но он молчал сурово.  Умея обращаться со зверьми, Я поманил царя мечты бессонной: «Ты хочешь душу взять мою? Возьми».  Но он стоял как некий бог, склоненный, И явственно увидел я, что он, Весь белый, весь луною озаренный —  

Был снизу черной тенью повторен. Увидев этот ужас раздвоений, Я простонал: «Уйди, хамелеон!  Уйди, бродяга, полный изменений, Ты, между всех горящий блеском сил, Бессильный от твоей сокрыться тени!»  И страх меня смертельный пробудил.

ХИМЕРЫ

Высоко на парижской Notre Dame Красуются жестокие химеры. Они умно уселись по местам.  В беспутстве соблюдая чувство меры, И гнусность доведя до красоты, Они могли бы нам являть примеры.  Лазурный фон небесной пустоты Обогащен красою их несходства,

Господством в каждой — собственной черты.  Святых легко смешаешь, а уродство Всегда фигурно, личность в нем видна, В чем явное пороков превосходство.  Но общность между ними есть одна: Как крючья вопросительного знака, У всех химер изогнута спина.  Скептически произрастенья мрака, Шпионски-выжидательны они, Как мародеры возле бивуака.  Не получив ответа искони, И чуждые голубоглазья веры, Сидят архитектурные слепни,—  Односторонне-зрячие химеры, Задумались над крышами домов,

Как на море уродливые шхеры.  Вкруг Церкви, этой высшей из основ, Враждебным станом выстроились зданья, Берлоги тьмы, уют распутных снов,—  И Церковь, осудивши те мечтанья Сердец, обросших грубой тканью мха, Развратный хаос в мире созиданья,—  Где дышит ядом каждая кроха,— Воздвигла слепок мерзости звериной, Зеркальный лик поклонников греха.  Но меж людей, быть может, я единый В глубокий смысл чудовищ тех проник, Всегда иное чуя за картиной.  Привет тебе, отшедший мои двойник, Создатель этих двойственных видений. Я в стих влагаю твой скульптурный крик.  

Привет вам, сонмы страшных заблуждений! Ты — гений сводни, дух единорог, Сподручник жадный ведьмовских радений.  Гермафродит, глядящий на порок, Ты жабу давишь в пытке дум бессонных, Весь мир ты развратил бы, если б мог.  Концы ушей, продленно-заостренных, Стоят, как бы заслышавши вдали Протяжный гул тобою соблазненных.  Колдуний новых жабы привели. Но ты уж слышишь ропот осужденья, Для вас костры свирепые зажгли.  И ты, заклятый враг деторожденья, Колдунья с птицей, демоны-враги, Препоны для простого наслажденья!