Будни

Манос не оставляет приезжего в покое. Он следует за ним всюду. У шалаша почти не отходит от него, раскладывает костер, приносит воду, отгоняет собак или просто, привалившись к сосне, смотрит, как Шмотяков делает записи у себя в тетради. Иногда он подходит совсем близко к нему, заглядывает через плечо. Иногда, пользуясь тем, что Шмотяков о чем-нибудь задумался или отошел, берет у него тетрадь и перелистывает ее, старательно смачивая языком палец.

— У вас тут какие-то фигурки: вроде домики, вроде елки. Вы эдак не можете ли человека-то срисовать под вид, хотя бы меня?

Шмотяков отнимает у него тетрадь.

— Ты без спросу ничего не бери…

— Понимаю, — говорит Манос и в следующий раз, забывшись, тянется к биноклю Шмотякова или к его микроскопу, все это вертит, встряхивает, рассматривает.

Манос беседует со Шмотяковым так, чтобы слышали другие. Газеты читает он только вслух, выбирает в них самое трудное, иногда выхватывает из конца, из середины отдельные слова или фразы и наблюдает, какое это произвело впечатление на слушателей.

— Ох-хо-хо, — вздыхает Онисим. — На цвету прибит…

Манос делает вид, что не слышит этого.

«Комсомольцы орудийного расчета подразделения старшего лейтенанта П. С. Ольховика, уничтожившего в боях у озера Хасан японскую батарею и две роты солдат. В центре командир подразделения тов. Ольховик».

На этот раз все тянутся к газете посмотреть снимок. Манос надрывается, кричит до хрипоты. С него катится пот, хотя в воздухе свежо и сыро. Над озером собираются тучи, день встает хмурый, глухой, вероятно, будет моросить мелкий грибной дождь, залепечут осины — настоящий охотничий день. В такие дни птица далеко не летит, а белка любит побегать, попрыгать, загрязнить свою шубку.

Дослушав статью, охотники быстро расходятся в разных направлениях. Вскоре лес оглашается лаем, слышится чей-то выстрел.

Утром Манос сидит у шалаша и нетерпеливо ждет, когда проснется приезжий. Потом он идет впереди Шмотякова к озеру и выбирает место для умывания. Пока Шмотяков, весь окутанный паром, плещется в озере, Манос снисходительно наблюдает за ним.

Бледнеет заря. Просыпаются птицы. Лес наполняется веселым шумом.

— Ну, я письмо послал, — говорит Манос.

— Кому?

— Племяннику Михайле.

Шмотяков с неудовольствием смотрит на Маноса:

— Кто же тебя просил?

Манос добродушно посмеивается:

— Ничего, ничего…

Все-таки Шмотяков уходит на работу недовольный. Это смущает Маноса. Вечером он возвращается к избушке раньше людей и видит ружье Шмотякова на сучке сосны. Приезжий, видимо, сидит за работой.

Манос разводит костер и, тихонько насвистывая, принимается готовить ужин.

На тропе, влево от избушки, слышатся шаги. Манос поднимает голову и видит коренастого чернобородого человека с сумкой на боку. Манос с любопытством рассматривает его, потом свистит.

— Э! Да это ты, Игнашонок!

Человек останавливается.

— Я хочу видеть охотоведа Шмотякова.

— Нет. Нельзя. Он при работе.

Игнашонок достает документ, выданный Нименьгским питомником лисиц.

— А мне какое дело! — говорит Манос. — Ты его сейчас сбить можешь. Проваливай со своим питомником.

Игнашонок возмущенно разводит руками. Манос как бы не замечает этого.

— И ночевать тебе здесь не дам. Еще вечером пристанешь к Андрею Петровичу. Иди с богом.

Игнашонок дрожит от злобы. Он хочет пробраться к избушке силой.

— Попробуй, — говорит Манос, загораживая ему путь. — Я тебя разделаю под один пузырь.

Игнашонок плюет, бросает на Маноса взгляд, полный ненависти, и уходит, обещая пожаловаться в сельсовете.

— Давай, давай, — говорит Манос и тихонько идет к шалашу приезжего.

Шмотяков работает. Перед ним карта, раскрытая тетрадь, микроскоп.

— Крысы не нашел? — выглядывая из кустов, улыбается Манос.

Шмотяков вздрагивает от неожиданности.

— Нет еще.

— Крысу мы найдем на Модлони. А тут к вам одно лицо приходило.

— Ко мне? — оживляется Шмотяков. — Ну и что же?

— Я его вытурил.

Шмотяков хмурится:

— Ах, братец ты мой, дорогой Прокопий Сергеевич, это настоящий бюрократизм!

Манос улыбается:

— Ничего. Их тут придет много, а у вас государственные дела.

Шмотяков сидит недовольный.

Когда собираются охотники, Манос рассказывает об этом случае.

Все возмущены. Макар Иванович даже хочет поставить вопрос на колхозном собрании.

— Ставь, — равнодушно говорит Манос.

Макар Иванович плюет и отворачивается.

Всем неловко перед Шмотяковым за Маноса, за весь колхоз.

Манос наконец уходит домой. Всем становится легче. Теперь приезжего никто не стесняет. Утром он берет ружье, сумку, фотоаппарат и идет по реке Шивде. Километрах в двух от избушки в Шивду впадает река Питремица.

Тут у Онисима стоит маленький плот.

Шмотяков встает на плот и, правда, не совсем умело, но старательно принимается работать шестом.

Встречая его, охотники добродушно посмеиваются. Над ним подшучивает даже Гришка, шурин Маноса.

— Сколько километров в час, Андрей Петрович?