Будни рэкетиров или Кристина

– Так ты, малый, конкретный фантазер? – Волына даже исхитрился улыбнуться. – Сам такую фигню придумал? Сам, да?! Молоток! Пробрало! В натуре пробрало. По-любому.

– Зря вы мне не верите…

– Говорил я тебе, пацан, тебе твои книжки боком вылезут! Мозги высушат, и все дела. Понял, зема?! У «пионера» крыша поехала. Дочитался, короче. А голова, пацан, не резиновая.

– Ничего я не тронулся!

– Как пить дать! Свихнулся к Бениной бабушке. Однозначно.

– Подождите, – попросил Протасов, но Ксюша встала и, взяв брата за руку, дала понять, что разговор окончен.

– Погоди, погоди! – запротестовал Протасов.

– Хватит! – Ксюша, чуть ли не силой, сдернула брата со стула и вытащила за дверь, легко, как школьный рюкзак. – Пожалуйста! Не приставайте к нему, ладно?! И мамке не говорите. Мамка разозлится.

– Вот так вот… – растерянно протянул Протасов, у которого вопросов стало гораздо больше, чем с утра.

– В чем дело, зема? Пацан – конкретный фантазер. И все дела.

Валерка не разделял охватившей Вовчика эйфории. Наоборот. В глазах Ксюши он разглядел такой ужас, что ее слова про фантазера-братишку казались даже не жалкой бравадой, а, скорее, латанием каких-то дыр, пока что неизвестных Протасову.

– Вовка, ты мудак, – устало вздохнув, констатировал Валерий.

– Почему это я мудак?

– Это ты папу с мамой спроси.

Протасов решил дожидаться Ирину. Хозяйка объявилась около шести. Солнце к тому времени наполовину закатилось за горизонт. Световой день в феврале короток. На землю опустились сумерки.

Едва Ира переступила порог, Протасов насел на нее с вопросами, как папарацци на пьяную принцессу. Предупреждения Ксюшеньки «ничего не говорить мамке» он проигнорировал, как сталинский генштаб шифровки Рихарда Зорге.[39] И натолкнулся на каменную стену. Ира молча копошилась в кухне. Ужин был приготовлен Ксюшенькой, так что Ирина лишь делала вид, что по уши занята кухонной работой, последнее стало очевидно даже Протасову. Валерий торчал в дверях, Волына выглядывал из-за плеча приятеля.

– Нет, Ирка, ты, в натуре, объясни, что за фигня, а? – Протасов протиснулся в кухню и оседлал ближайший табурет. Тот, как водится, заскрипел всеми своим деревянными членами. – Нет, е-мое. Ты думаешь отвечать, или как?! – Чем больше она отмалчивалась, тем сильнее заводился Протасов. Волына регулярно поддакивал, словно депутат на партийном съезде.

– В общем так, Валерий! – неожиданно холодно и твердо произнесла хозяйка, – тебя с дружком комната устраивает или нет?! Устраивает – давай плати – ты мне еще за прошлый месяц задолжал. А не устраивает: бери своего приятеля, собирайте манатки, и выметайтесь к чертовой матери!

– Но… – открыл рот Протасов, деморализованный как кот, которому на голову выплеснули ушат ледяной воды.

– И никаких но! – закричала Ирина, – Разговор закончен, Валерий! – по-прежнему не глядя на Протасова, она вылетела из кухни.

– Вот фурия, – протянул Волына, – натуральная, мать ее, мегера…

– Ладно, Вовчик, – вздохнул Протасов, – пошли, короче, к себе. А то выгонит на улицу, в натуре.

– Так это…

– Что это? Тебе, что, блин, есть где жить?

Приятели вернулись в комнату. Волына был не прочь поболтать, но Протасов отмахнулся:

– Кончай базар, Вовка. Завтра вставать ни свет, ни зоря.

– А капкан?

– Запихни на чердак.

– Один, зема? – Вовчик скорчил такую кислую мину, которой только делать кефир из молока. Потом его все же заела совесть, и он, кряхтя, подался во двор, бормоча про корешей, от которых никакого толку. Валерий укрылся с головой, и повернулся лицом к стене.

Он уже почти заснул, когда Вовка вернулся с обескураживающим известием насчет новенького замка, украшающего ворота сарая.

– Так что не будет лестницы.

– Да ты что? – не поверил Протасов. – Вот корова… Намаханная на своем привидении.

– А ты, думал, зема. Что будем делать, а?

– Отложим до завтра, – поколебавшись, решил Протасов. – Давай, Вовка, спать.

– Ты спи, а я покараулю, – предложил Волына. Протасов не стал возражать.

* * *

Ночь, на счастье, прошла без приключений. Утро застало Протасова в постели, а Вовку на стуле, в обнимку с ППШ. Валерий первым продрал глаза, растолкал часового, и они по-армейски оперативно собрались. Протасов первым ступил во двор, вовсе не зловещий по утру. Вовка последовал за ним с опозданием.

– Веревку проглотил, лопух? – на ходу обронил Протасов.

– Сюрприз сделал. Для хорька. – Тоном заговорщика сообщил Вовка. – Капкан поставил. За порогом. Напомни, зема, чтобы сами не вляпались.

* * *

Вернувшись из города за полночь, приятели окаменели в дверях.

– Натуральный шмон, зема… – пробормотал Волына, обернувшись к Валерию за поддержкой. Но, тому нечего было предложить. В комнате царил невероятный хаос. Словно по ней пронесся ураган, или побывала банда налетчиков, или, милиционеры с санкционированным обыском. Вещи были вывернуты наизнанку и валялись, где попало, матрацы сорваны с лежаков. Стулья лежали кверху копытами, как вымершие от глобального похолодания стегозавры. Стопка старых газет, прихваченная Вовчиком с чердака, исчезла бесследно, как золото партагеноссе Бормана.