Бульварный роман. Исповедь алкоголика

Огонь. Обломки зданий. Тех я знаю.И тех я знаю. Этих – нет, не помнюТак Чекотило говорил, вздыхаяПойми меня, начальник, не легко мне,Усы души его два шалопаяКрутили между тем и снега комьяВалились на ограду где резнаяГлава Горгоны – светла память ДомнеТак проходил наш век. Времен ТортилаОбочину его переползалаПустыни пузом трогая немыеА век остался, будто ЧекотилоПред лицами из зрительного зала,Что отличались, Боги сохранили.

14(7)

Что отличались, Боги сохранили.Мы от себя одних другие мыТо просто многих деньги изменили,Они, вообще, влияют на умыА мы их, извиняюсь, получили.И лично я стал пропивать в дымыДымы в поднебесье поуходилиИз тела моего, как из тюрьмыМолитвы заключенных, что взываютПорою скорбно к имени ХристаВедь многие спастись не успеваютБез помощи того, чей взор неистовИ добр. А кто-то верит в Монте-КристоМужского галатея те места.

М(7)

Мужского галатея те места.Зовутся хер, скажу тебе, старуха.В душе, где наступили холодаВсе гулко, ясно, через чур уж сухоПыль белая, была и ты водаСколь ты несла для носа, глаз и ухаВорона скачет, пишет никогдаИ эхо, и не молкнет оплеухаУходит не оглядываясь ЛотОт берега, как гневный кашалотА за хвостом пустыня солянаяА перед усом буря вод, войны лиОгонь, обломки зданий, тех, я знаю,Что отличались, Боги сохранили.

1(8)

Что отличались, Боги сохранили.Те буквы почерка, такое КЧто вьется точно волосок в черниле,И смотрит на соседку свысока,Как фрейлина на охтенку, ну-с, жилиДа, были люди многие векаПотом они род-племя позабылиИ жизнь их оказалась короткаВсе умерли, разъехались, усталиОчистились от душ, да телесаСогнали в вертолет, на небеса.Забывши дом, ушли искать однойКалитки на ветру, да под крестамиЧерты зимы какой-то неземной.

2(8)

Черты зимы какой-то неземной.Искали в небе, и она насталаНа широте страны моей роднойИ липкой шкуру сделала металлаЗима пришла, ей не уйти веснойПришла и вертолеты разметалаПо небу тученьками, мерзлый знойИ тощих семьдесят коров сначалаИосиф, плача голосом зимы,Прозрел в снегу, исходим снегом, люди,В глубь наших душ, в Париж, в Ростов-на-Ниле,И в Фивы-на-Дону, мечтать о чуде,Что книгу даст нам Бог. И тронем мыЧерты лица зимы на бумвиниле.

3(8)