Бумажные доспехи

На улице у выхода с территории Института ее ждал Донно. Стоял, прислонившись к капоту машины, и Морген вдруг подумала — хорошо бы подойти и повиснуть на шее.

И больше не думать ни о чем.

Пускай все как-нибудь само идет.

— Привет, — сказал Донно.

Морген будто бы гляделась в зеркало, только у ее отражения была борода, а усталое серое лицо и углубившиеся складки у губ — такие же.

— Мне сказали, что ты сегодня приедешь к сыну, хотел тебя поймать. Садись, подвезу до дома.

— Н… нет, не надо, — нехотя сказала Морген.

Он ведь так и не знал, что она переехала. Или знал? Кто их разберет. Мирону, как положено, она оставила новый адрес.

— Слушай, — вздохнул Донно. — Садись быстрее, мне тут светиться шеф запретил.

Морген покачала было головой, но тут же поморщилась: боль неожиданно охватила виски и лоб тугим обручем.

В машине было тепло и сухо, и промозглая весенне-осенняя ночь осталась снаружи.

— Я был сегодня у Роберта, — сказал Донно. — Говорит, ты к нему заходишь. Но на выходные врач сказала не приезжать.

— Да.

— Мне шеф сказал удалиться из города на выходные, я тут подумал… помнишь, тебе мать звонила? Хочешь, я тебя туда отвезу? Если они не против будут. Можем опять наврать, что встречаемся. Я думал…

Морген схватилась за голову.

— О нет, — простонала она. — Как же я забыла… она же меня съест, съест и выплюнет…

Как давно был этот телефонный разговор, и тогда Морген казалось, что все еще неплохо.

— Я понимаю, что навязываюсь, — осторожно сказал Донно. — Но так и тебе легче доехать будет, и мне… где-то пережить эти два дня. Я вообще нормально бы и сам, но… не знаю. Тоска. И кажется, надо уехать, и будет лучше.

— А поехали, — вдруг сказала Морген, успокаиваясь.

После всего произошедшего, гнев матери и недоумение отца будут просто слабым дуновением ветерка. Нелепая ситуация… но к ним Морген, кажется, начала привыкать.

— Когда? — спросил Донно, выруливая на перекрестке.

— Да прямо сейчас. Сверни вот там на проспект, и по нему до Загородного шоссе. Я там покажу.

— А вещи? Тебе ничего из дома не надо?

— Нет, — сказала Морген. — Ничего мне не надо.

В рыжем городском небе вставала блеклая половинчатая луна.

Конец второй части

Часть 3. Доспехи из бумаги

О чудовищах из-за грани

У чудовищ не было голоса. Они приходили тихие, не кричали, не выли. Казалось, они позабыли звуки позади — там, откуда пришли.

Хотя говорят, что некоторые шепчут, и даже будто бы словами. Но кто это слышал?

В прорехи, истончившуюся ткань мира, они проникали тайком и прятались, медленные, растерянные, неторопливые. Набирали силу, исполнялись голодом.

Без чужой заемной силы им не было жизни, и потому все они начинали жрать живых.

В неспокойных местах, где прореха на прорехе, запределье прорывалось волнами, накрывая целые города. Там чудовища приходили сразу голодные, яростные, быстрые.

Но какие бы ни были, люди не давались им просто так.

Годы шли за годами, столетья за столетьями. Люди жили. Чудовища погибали.

***

«Темный то был год, да под благословеньем Хиизы, темнолицей. Уж верно, вволю наплакалась она над детушками нашими да женами, которые гибли, пока мы князя Белого не пускали за перевал. Стояли насмерть, да. За спиной — наша земля была, хотя того мы не знали, что из темноты лезли к нам чудища, куда как злее и жесточе солдат князя.

И хоть выстояли мы, но в возвращении радости было мало.

Имение стояло пустым, но никто не взял оттуда ни вещи. Окрестности также опустели. Деревенька поблизости обезлюдела — кто погиб, кто бежал. Только младшего брата своего я отыскал — его взяла к себе моя кормилица, жившая в соседнем селе.

Одна война закончилась, но эта оказалась страшнее. До самой весны мы изыскивали и отслеживали откормившихся кровью чудищ. А хоронились они по лесам нашим родным, по домам, откуда давно бежали наши крестьяне.

Пока наше прошение дошло до губернатора, да выслали нам двух магиков из Императорской егерской службы, прошло никак не менее двух месяцев. Но и такое подкрепление было нам неизмеримой помощью. Как же злость точила, что не раньше, не в срок, как просили…

А когда уж разобрались с нечистью, так я поехал сам в Гражин, и оттуда в столицу, с жалобами да донесениями на губернатора и его попустительство. И пусть кто скажет мне, что кляузы — дело то недостойное воина и дворянина, я его на погост наш свожу, где рядами люди мои лежат. А будь чиновники порасторопнее, да не так бумаголюбивы, может и иначе бы сложилось».

Из воспоминаний Адриана Сварны,

милостью императорской дворянина родом из Бжевиц

(ныне Длинный Редан)

«В первую очередь необходимо определить давность проникновения.

Любая инвазия оставляет за собой четко определимый след, доступный как измененному зрению, так и обычному, в инфракрасном свете. Четко сохраняется в течение нескольких суток, и точечно доступен еще в течение двух-трех месяцев.

См. таблицу 3.2 для определения и распознавания давности возникновения инвазии.

От этого параметра в первую очередь зависит степень опасности монстр-объекта».

Из учебника по природоведению,

второй год обучения

(только для лиц с магическим индексом)