Бунич Игорь – В центре чертовщины

Подняв глаза, девушка обнаружила, что находится под открытым небом. Луны не

было, но звёзды светили ярко. Всё было погружено в темноту. Однако Адриана сумела

разглядеть достаточно для того, чтобы осознать весь ужас происшедшего. Носовая секция

самолёта, в которой она находилась, оторвалась от остальной части Л-1011.

Парализующая боль в спине не давала ей пошевелиться. Рядом на полу неподвижно

лежала Сью Тэбс. Нога её покоилась на каркасе разорванного фюзеляжа. Было слишком

темно, что определить, как высоко они находятся над землёй. Адриана услышала звуки,

идущие из кабины. Это было единственное место в носовой секции, где полностью

сохранилась обшивка. Люди просили о помощи. Снизу, из “чёртовой дыры”, кричали, что

поднимается вода. Стоны и крики стали раздаваться повсюду.

В задней части хвостовой секции Беверли Рапоза и Стефани Станич сидели в

откидных креслах спиной к переборке в конце салона. Беверли заметила, что самолёт, по-

видимому, делает круг. Почему-то ей показалось, что круг совершается необычно

медленно, и Беверли поделилась своими сомнениями со Стефани. Внезапно она явственно

ощутила то, что по ошибке приняла за увеличение скорости: самолёт накренялся влево. И

в этот момент произошёл мощный удар. В кабине на мгновение вспыхнул огромный

розово-оранжевый шар.

Послышался громоподобный треск, и вслед за ним — рёв урагана. Её кресло

швырнуло влево, потом вправо. Посыпались и понеслись по проходу вещи. На ноги и

голову обрушились резкие удары, но туловище крепко держали привязные ремни. Налетел

стремительный поток воздуха. Жидкость, похожая на горючее, накрыла её с головой. Затем

всё окутала темнота.

Когда Беверли пришла в себя, она по-прежнему сидела в кресле, прижатая чем-то

сверху и справа. Стефани нигде не было видно. Кресло Беверли так сильно накренилось,

что очутилось едва ли не над ней. Слева было открытое пространство, вверху сияли

звёзды. Она не могла понять, чем придавило её сверху: то ли одним из надувных спускных

желобов, то ли частью переборки. Правую руку Беверли так зажало, что она не могла её

выдернуть. Левой рукой она приподняла навалившийся сверху груз и большим пальцем

отстегнула пряжку, удерживавшую ремни.

Однако груз всё ещё прижимал её к креслу. Беверли рванулась изо всех сил — и

шлёпнулась в густую грязь. По-видимому, она на несколько секунд потеряла сознание, а

когда пришла в себя, то с трудом поднялась. Она стояла посреди болота. Кругом пахло

горючим. Беверли громко прокричала в темноту: “Никому не зажигать спичек”. Сначала

Беверли не могла ничего разглядеть, потом заметила смутные очертания людей вдалеке.

Она начала пробираться к ним, но каждое движение среди осоки высотой в шесть футов и

острых кусков разорванного фюзеляжа давалось ей с огромным трудом. Ступни её вязли в

трясине, зазубренным куском обшивки она поранила ногу. Однако она продолжала

мучительно ковылять в сторону неясных теней.

Стюардесса Мерседес Руис, сидевшая напротив Пат Гисселс в средней секции

самолёта, ничуть не огорчилась, поняв, что самолёт делает круг. Это было так привычно.

Порой за этим даже следовала небольшая прибавка к налётанным часам и жалованью. Она

открыла журнал “Мак-Колл”, чтобы дочитать статью. В статье говорилось о людях,

которые чувствуют себя подавленными во время праздников, например, в Рождество.

После этого Мерседес уже ничего не помнила. Она пришла в себя в кресле в полной

темноте среди болотной сырости. Ремни были расстёгнуты. Она невероятно замёрзла. В

нос бил запах горючего. Из пораненного затылка струилась кровь. Пат Гисселс, сидевшая

напротив неё всего несколько секунд назад, исчезла.

Оторвав глаза от брошюры, Барри Коннелл ощутил небольшое увеличение мощности

двигателя и лёгкий наклон носовой части самолёта. Это показалось ему странным. Затем

он почувствовал необычную вибрацию по левому борту. Внезапно с громким звенящим

звуком гигантский лайнер врезался в землю. Ярчайшая вспышка света промелькнула из

носовой части прямо под потолком к самому хвосту самолёта. Когда самолёт ударился,

фюзеляж повернуло, однако переворота через крыло не произошло. Ощущение было

сродни испытываемому на американских горах. Затем фюзеляж начал разламываться.

Раздался треск рвущегося металла. Внутрь ворвался холодный поток воздуха. Ливнем

хлынуло горючее.

Коннелл рванулся к жене, сидевшей справа, у окна, прижал её голову к себе и

пригнулся между креслами, чтобы уберечься от ударов. Та часть самолёта, в которой они

находились, дёрнулась и остановилась. Верхней части фюзеляжа словно не бывало, Пол

салона накренился под углом 45 градусов, Всюду валялись обломки.

Коннелл висел на ремнях безопасности, навалившись грудью на Энн. Рванув на себя

ремни, он перекатился через жену вправо, затем освободил и её. С трудом они начали

пробираться сквозь обломки, бывшие когда-то обшивкой фюзеляжа.