Бунтари и воины. Очерки истории донского казачества

Подкрепление было значительным, до полутора тысяч человек, и два неукомплектованных полка Янова и Мешкова вряд ли устояли бы перед ними. Но генерал-поручик Голицын усилил их казаками Серебрякова и арнаутами Муравьева. Донцам и молдованам, пришедшим на помощь товарищам по оружию, Орлов приказал поддерживать оживленную перестрелку с противником, а сам под прикрытием леса перевалил через довольно значительную высоту и обрушил удар в дротики на правый фланг неприятеля. Турки, сжатые с двух сторон, обратились в беспорядочное бегство. Русские гнались за ними, кололи их с ожесточением пиками, рубили саблями. Весь десятиверстный путь преследования оказался заваленным телами изувеченных врагов. Лишь огонь мачннских пушек и атака свежей кавалерии в две тысячи сабель охладили ярость наступающих. Наградой победителям стали семь знамен, отбитых у противника. Пленных и на этот раз не было^{58}.

Рано утром, в начале шестого, пехотные полки князя Галицына подошли к Мачину и построились в семь боевых каре. Едва увидев их, янычары, защищавшие укрепление, бросились на стоявшие у причалов суда и отплыли к Бранлову. Конницу противника генерал-аншеф приказал преследовать казакам бригадира В. П. Орлова. И те ринулись в атаку с такой жестокостью, что неприятель не решился даже на самое малое сопротивление. Османы бежали столь стремительно, что промчались мимо самого Мамина, Донцы преследовали их, пока не уморили своих лошадей. «Число побитых турков весьма велико», — доносил командующему Василий Петрович после драки. Действительно много — до двух тысяч. И трофеи были, и пленные, правда, всего семьдесят три человека, но среди них трехбунчужный паша Арслан Мехмет и вся его свита, предводитель янычар ага Самсонжи Сейт Гассан и другие высокие начальники^{59}.

Снеся с лица земли Мачин, войска Голицына двинулись дальше и первыми вышли на исходные позиции перед лагерем неприятельской армии. Турки сразу же устремились в атаку. Осыпаемые градом картечи и пуль, многие из них сумели-таки дойти до расположения русских, но были перебиты в рукопашной схватке солдатами Новгородского пехотного полка.

Вскоре подошли и заняли свое место в центре позиции полки князя Волконского.

Задержался отряд генерал-поручика Кутузова, которому выпало прорываться с боями, но и он наконец утвердился на левом фланге атаки.

Русские войска соединились и одновременно бросились на неприятеля. После шестичасового боя враг был повержен. Его потери только на месте баталии составили не менее четырех тысяч человек, не считая тех, что были побиты резервом на берегу Дуная при попытке высадить десант и казаками бригадира Орлова по пути следования к Мачину. И «в сем упорном сражении войска пленными не занимались», не до того было^{60}.

Потери русских значительно меньше: сто сорок один человек, в том числе двадцать четыре донских и черноморских казака. Раненых было в три раза больше^{61}

.

Н. В. Репнин был доволен исходом сражения. В рапорте светлейшему князю Г. А. Потемкину он никак не мог найти подходящих слов, чтобы «достойно выхвалить искусство, мужество и беспредельное усердие главных командиров атак, генерал-поручиков, и неустрашимое рвение их подчиненных». Буквально все, утверждал он, «имели радостный вид и охотно шли в опасности»^{62}. Это сказано обо всех участниках сражения. Но князь Репнин воздал должное и нашим героям.

«Бригадир Орлов с донскими казаками и арнаутами, — писал командующий, — с обыкновенным его мужеством во время баталии делал все, что только возможно было, и не упускал ни одного случая… поражать неприятеля»^{63}.

С похвалой отозвался Николай Васильевич об ухе известных нам полковых начальниках. В числе особо отличившихся премьер-майоры Иван Янов, Савва Майков, Василий Серебряков, которые «подавали пример своим подчиненным» и «отличною храбростью заслужили уважение». Все они были удостоены именных Золотых медалей с изображением императрицы и кратким описанием подвига награжденного, например:

Войска Донского старшине,

армии премьер-майору Василию Серебрякову,

отличившемуся храбростью в сражении при Мачине в разбитии многочисленной турецкой армии 28 июня 1791 года

^{64}.

Василий Михайлович Серебряков «в глазах всего корпуса изрубил двух турок». После окончания кампании он написал картину о сражении при Мачине. К сожалению, она не сохранилась, и что изобразил на ней донской художник-любитель, неизвестно[2].

Таких наград удостоились двадцать донских воинов. Старшина Петр Грузина» до медали недотянул. Но бригадир Василий Орлов отмстил в его послужном списке, что он «в 1791 году за Дунаем, на Мачнне, в генеральной баталии также поступал храбро, подавая пример подчиненным»^{65}.

Двое суток простояли победители на месте сражения, похоронили погибших товарищей и, отслужив при звуках салюта молебен с благодарностью Всевышнему за одержанную победу, разошлись по прежним своим лагерям.