Бунтующий человек. Падение. Изгнание и царство. Записные книжки (1951—1959)

Быть согласным выставлять себя напоказ. Не умру же я от такого страха. Если бы от него можно было умереть, все было бы кончено. Или, в крайнем случае, риск неадекватности. Достаточно согласиться с мнением других людей. Смирение и согласие – вот чисто медицинские лекарства от этого страха.

Мир идет к язычеству, но пока еще отвергает языческие ценности. Необходимо восстановить их, придать вере языческий характер, эллинизировать Христа, и равновесие вернется.

Не оттого ли я страдал, что взял на себя чрезмерную ответственность?

Раз уж я оказался в пустыне и в состоянии безразличия, надо дойти до конца, чтобы достичь порога, и так или иначе переступить через него. Безумие или еще большее самообладание.

Метод: при первых признаках тревоги ускорить или замедлить дыхание. Добавить к этому немедленную отмену всякого действия и жеста.

Во-вторых: общая релаксация.

Долгосрочная перспектива: перенос и накопление энергии силы воли; или желание посредством приостановки этой воли или желания.

По отношению к обществу – признать, что я от него ничего не жду. Любое участие становится подарком, при этом ничего не ждешь взамен. Похвала или хула становятся тогда тем, что они и есть на самом деле, – ничем. В конце концов, уничтожение стадного чувства.

Уничтожить избитую мораль произвольного правосудия.

Оставаться рядом с реальностью людей и вещей. Как можно чаще возвращаться к личному счастью. Не отказываться признавать истины, даже когда истина вступает в противоречие с желаемым. Напр.: Признать, что сила тоже, – и по преимуществу – служит для убеждения. Истина стоит всех мучений. Только на ней может быть основана радость, которая должна увенчать это усилие.

Собрать энергию – в центре.

Признать необходимость врагов. Лучше, чтобы они были.

Систематически разрушать автоматизмы, от самого малого до самого большого. Табак, пища, секс, аффективные реакции защиты (или нападения; это одно то же) и само творчество. Аскеза: но не по отношению к желанию, которое должно остаться неприкосновенным, а к его удовлетворению.

Сосредоточить в своих руках величайшую власть – не для того, чтобы господствовать, но чтобы давать.

3 мая.

Почти полное восстановление, я даже надеюсь, что прибавилось сил. Теперь стал лучше понимать то, что всегда знал: влачащий свое существование и задавленный жизнью не может никому помочь, какие бы обязательства он на себя не взваливал. Только тот, кто властвует над собой и над жизнью, может быть по-настоящему щедрым и давать без усилий. Ничего не ждать и ничего не просить, кроме силы, дарить и трудиться.

Дневник.

Конец апреля 1958 г. Канны.

Каждый день выхожу в море. Буйки, обозначающие границы сетей (бутылки со свинцовыми флажками на пробковых поплавках), производили вечером нечто вроде позвякивания колокольчиков, призывающих морские стада. Ночь в порту: кричат корабли, постанывают мачты и мостки.

Свет – свет – и тревога отступает, она исчезает не полностью, но становится приглушенной, словно заснувшей в жаре и солнце.

30 апреля.

Мартен дю Гар. Ницца. Он еле передвигается из-за своего ревматизма суставов. 77 лет. «Перед смертью уже ничего не держится, даже мое творчество. Нет ничего, ничего…» «Да, это хорошо – не чувствовать себя одиноким» (и его глаза наполнялись слезами). Назначим встречу на июль в Тертре[211]. «Если буду жив». Но это сердце не перестает всем интересоваться.

29 мая 1958 г.

Мое ремесло – в том, чтобы делать книги и бороться, когда свобода моих близких и моего народа оказывается под угрозой. Вот и все.

Художник подобен дельфийскому богу: «Не показывает и не скрывает: он обозначает».

Чехов: «Я не либерал, не консерватор… Мое святая святых – это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от силы и лжи, в чем бы последние две ни выражались.

Вот программа, которой я держался бы, если бы был большим художником» (Письмо к Плещееву. 1888).

Музиль: Великий проект, в котором должны участвовать все средства искусства, которых у него нет. Отсюда творчество, волнующее своими неудачами, а не тем, что оно говорит. Это непрекращающийся монолог автора, где местами блистает гений, но искусство никогда не озаряет его целиком.

Музиль. «У каждого из нас вторая природа, придающая невинность всем нашим деяниям».

«Обычная жизнь – средняя линия всевозможных наших преступлений».

Мама. Если бы мы достаточно любили тех, кого мы любим, то мы помешали бы им умереть.

9 июня 1958 г.

Снова еду в Грецию.

10 июня.