Бунтующий человек. Падение. Изгнание и царство. Записные книжки (1951—1959)

В восемнадцать часов мы отплываем на Калимнос. На море короткие и свежие волны… За нами увязался десяток ребятишек с круглыми головами. Катина. На следующий день, 15 июня, она бежит до выхода из бухты и долго машет рукой. Полдень, купание в Леросе. Потом плывем на Патмос, к которому подходим через почти полностью закрытую бухту. Вечерний час.

16 июня.

Поднимаемся на мулах и ослах на Патмос к монастырю Св. Иоанна Богослова. С вершины виднеются два перешейка. Начинается мощный ветер (мельтем). У греческого мистраля те же самые свойства: он прометает небо, извлекая из него чистый, четкий, напряженный, почти металлический свет. Но он мешает нам снова выйти в море, мы должны ждать здесь, пока оно не успокоится.

17 июня.

Отплытие в шесть часов утра, несмотря на мельтем, нам надо добраться до Гайдероса. Но море было совершенно разъяренное. После трех часов сильнейшей качки и волн, выплескивавшихся прямо на палубу, все на борту либо заболели, либо слегка помутились сознанием, корабль сбился с курса и поплыл к островам Фурни. Мы нашли пристанище в пустой бухточке, где значительно меньше задувал ветер, но, тем не менее, задувал. День ожидания. К вечеру ветер частично затих. Но для отплытия было уже слишком поздно.

18 июня.

Ночью снова поднялся ветер и задул с большой силой. Мы отказались отправляться в путь. Потом, поскольку ничего не изменилось, и хлеб и особенно вода стали подходить к концу, около восемнадцати часов мы все-таки решили отплыть. Все собрались в капитанской рубке. Путешествие было непростым, но к двадцати часам тридцати минутам мы увидели огни Тигани (бывший Самос).

Сладость небольшого спокойного порта в ночи, после бурного моря.

19 июня.

Утром я пошел купаться один. Потом мы отправляемся на автомобильную экскурсию по острову. Это один из самых красивых островов – благодаря несметному множеству оливковых деревьев и стройных кипарисов, украшающих холмы и горы вплоть до самого моря. После купания мы обедаем в маленькой деревеньке на южном берегу. Стол стоит на улице. Вокруг нас играют толпы красивых ребятишек, потом они подходят поглазеть на нас. Одна из девочек, Матина, с золотистыми глазами совершенно растрогала мою душу. Когда мы уходили, она приблизилась к машине, и я взял ее за маленькую ручку. К вечеру Иреон – разрушенный храм, великолепные обломки которого, разбросанные перед морем среди камышей и овса, среди восхитительного пейзажа гор и моря, были еще раз разворочены недавними землетрясениями.

В кафе, куда наши шоферы пригласили нас зайти, они все вместе пустились в пляс под звуки радио – ко всеобщему удовольствию.

Поликрат, тиран Самоса, «гениальный государственный деятель и разнузданный тиран». Страшась собственной удачи – дерзкой и постоянной, а также своего постоянного успеха и сказочного богатства, он бросил в море дорогое кольцо, которое носил на руке, чтобы обмануть судьбу. Но рыба, которую подали на стол, вернула ему проглоченное кольцо. Он завершил строительство Иреона, у него был роскошный двор, где большое место отводилось искусствам. Умер распятым – его погубил наместник Оройт, заманив в ловушку (522).

20 июня.

День в море, плывем к Хиосу. Утром к нам под форштевень приплыл ламантин. Он катался по волнам, заплывал вперед, раскачивался с издевательским видом, потом заныривал в глубину. Немного позже в нескольких милях от берега ветер принес нам аромат олеандра. Во второй половине дня загорали и купались в бухточке, где вода казалась воздушной – так она была прозрачна. Прекрасным спокойным вечером мы заходим в Хиос.

21 июня.

Хиос. Турецкий квартал. Проезжаем по острову. Дома, огромные, из песчаника. Красная земля. Огромные оливковые деревья. Крестьяне, молотящие пшеницу с помощью копыт мулов в ослепительной жаре. Лето резни[213]

. И в довершение – лепрозорий в узком овраге, засаженном эвкалиптами и заканчивающимся тупиком, в скалах. Ряд длинных обветшалых строений коричневого и темно-зеленого цвета. С наступлением вечера они пустеют – с их комнатами, где стоят большие железные кровати, покрытые грубыми коричневыми одеялами. Прокаженные бродят под верандами – 11 женщин и 3 мужчины. У одних нет пальцев. У других огромные мутные глаза, желтые без зрачков и без век, словно огромные капли гнилой воды. Их природная веселость под широкими сероватыми одеждами – бесконечно бедными. Одна жалуется на то, что их хотят вывезти из этого несчастного места, чтобы переселить в другое… Танцы и смех – очень далеко за полночь.

22 июня.

К Митилене. Широкая расселина, изрезанная заливами и пляжами. Оливковые деревья спускаются почти до самого моря. П. заболел. Врач (Паритис). Поднимаемся к Айясосу. Купание. Я немного поплавал. Отплываем вдоль берега. В конце дня сотни морских ласточек, летающих у самой поверхности неподвижной воды, словно приподнимают наш корабль в воздух. Прибытие в Сигрис.

(Мы приплыли в порт на закате. Порой солнце закрывало от нас порт, потом исчезало за холмом, и в сумерках снова показывался порт…)

Сигрис.