Буря слов 3

Вспоминая этот разговор сейчас, Люси смотрела вдаль, ощущая, как за спиной подрагивают крылья. Она сумела подлатать повреждённый экзоскелет и теперь…

– Значит, улетаешь? – спросил Габриэль, встав рядом.

– Хватит с меня прятаться.

– И что будешь делать?

Люси посмотрела на художника. Лицо его было мрачным.

– Найду Дом. Бога-и-Дьявола и…

Люси умолкла.

– А дальше? – негромко спросил Габриэль. – Станешь Ангелом? Слушай, Люси, я всё понимаю, но это…

– Я не особо люблю людей, – перебив, ответила Люси. – И я вовсе не ангел.

– Люси, но ты же не…

– Не Демон. Не Ангел. Но это не значит, что я позволю ставить над людьми эксперименты.

– Ты хочешь… – начал Габриэль и замолчал.

– Я найду его. И остановлю, пока не стало поздно. Я очень постараюсь, – сказала Люси. Крылья её дрогнули, экзоскелет загудел, готовясь включить режим невидимки. – Может, ещё свидимся. Да, художник?

Люси тепло улыбнулась – и взмыла в ночное небо.

Габриэль долго смотрел в точку, где она исчезла. Не Ангел, не Демон, но, безусловно, человек.

Дитя неоновых грёз.

Души Изольды

Котёнка в детской коляске Золька увидела в пятницу. Тогда, кривясь от ветра, она впервые шла по чужому городу и вертела головой по сторонам. Казалось, всё здесь отражало её настроение: и блёклые граффити в уличных переходах, и голодные растрёпы голуби, и старые, меченые ржой, грибки у песочниц, где вяло играли дети.

«Приехала за вдохновением? Ну, удачи», – съехидничал внутренний голос. Золька поджала губы и стала ещё внимательней разглядывать город. Голос был прав: она приехала сюда за вдохновением. Художник-иллюстратор, Золька давно работала на фрилансе, но в последнее время её замучили неудачи: накопилась усталость, пропало желание творить, качество артов стало страдать, а заказчики – требовать всё новых корректировок…

Золька вздохнула. Вообще-то по паспорту её звали Изольдой, и лет до тринадцати она жутко стеснялась своего имени, представляясь Олей. А потом вычурное «Изольда» как-то незаметно сократилось до прозвища «Золька», да так и прижилось.

Золька не сразу узнала, что имя предложила тётя Розалинда – та самая, с которой часто ругался отец. Имя понравилось маме, и это решило дело. Золька почти не помнила тётку: эксцентричная, она всю жизнь провела в одном городе, изредка присылая им письма. Они никогда не приезжали к ней в гости, а единственный раз, когда тётка явилась к ним сама, закончился ссорой с папой. После этого письма исчезли.

А потом Розалинда умерла, оставив брату в наследство квартиру. Уже три года её сдавали в аренду, но недавно, узнав, что последние арендаторы съехали, Золька подумала и попросила отца повременить с поиском жильцов. Так и получилось, что за вдохновением она приехала не в какую-нибудь жаркую, но знакомую Анапу, а сюда: в провинциальный, холодный и волчье-серый город. Вдруг, именно здесь?..

«А ведь папа предупреждал», – подумала Золька и услышала скрип. Навстречу ей шла мамочка с коляской – молодая, но очень худая женщина с…

«Это что? Башка селёдки на шее?»

Ветер принёс рыбий запах. Золька встала, не осознавая, что в открытую пялится на незнакомку. Та же, блеснув зелёными глазами, с тем же спокойствием поравнялась с ней, и селёдочная голова, подвешенная на ниточку, качнулась.

Но, стоило Зольке чуть опустить взгляд, как мысли о селёдке испарились. Потому что там, на перинке, вместо младенца лежал котёнок.

– Нифига… – Золька осеклась: котёнок вдруг поднял голову, посмотрел на неё и принюхался. На секунду – какую-то дикую секунду – на его мордочке мелькнуло страннейшее, едва не человеческое выражение удивления, а затем она стала обычной. Котёнок опустил голову, превратившись в подобие сфинкса, и коляска проскрипела мимо.

Вскоре женщина скрылась за поворотом. Но Золька успела заметить, как она обернулась и напоследок посмотрела на неё.

***

Тёткины рисунки Золька нашла на шкафу. Будто дёрнуло что-то – посмотри. Вот и посмотрела, обнаружив там стопку альбомов, перевязанных шпагатом.

– Красиво, – вздохнула Золька, листая рисунки. Внизу каждого из них стояла подпись-имя.

Кто мог подумать, что у Розалинды был такой талант? Ни папа, ни мама Зольки не умели рисовать. А теперь выходит, что её способности – в тётю?

Зольке стало стыдно. Ведь даже на тёткины похороны не приехала, отец один ездил. Она совсем не знала её – ту, кто придумал ей такое имя, да и не хотела узнавать.

Помрачнев, Золька уставилась на любовно выписанную картину: вид из окна – голубое, по-пасхальному радостное небо, высотка с весёлыми жителями на балконах… Эту высотку она видела по пути сюда: серое, мрачное здание, в котором наверняка живут столь же мрачные люди. Странное дело, но тётя рисовала только сочными, яркими красками. Казалось, рисунки излучают свет, а все животные – будь то уличный кот, или пёс, что отряхивается после лужи, – вот-вот прыгнут в комнату.

Розалинду удивительно вдохновлял этот город. Но вдохновит ли он Изольду?

Подумав ещё, Золька пошла на прогулку. Нечего сидеть в четырёх стенах в выходные.