Буря слов 3

А ещё были Бездушные, олицетворявшие всё плохое. Рождённые из дурных мыслей и поступков, они просачивались в Город, маскируясь кто под пакет, кто – под непристойное граффити, кто – под ржавчину или ещё что, и росли, стремясь уничтожать Души. Они насылали плохое настроение и болезни, нашёптывали и науськивали, будя ненависть и злость, а иногда – сразу убивали.

– Раньше Город был другим. Солнечным, ярким… в нём было куда меньше врагов. Розалинда рисовала знаки-обереги, обходила улицы, обновляя их, и дралась, рисуя, – сказал Барс, глядя на город внизу.

– Рисуя?

– Угу. Вот ты, в тебе ведь её кровь. Ты умеешь рисовать?

Золька не нашлась с ответом. Вспомнились вчерашние потуги нарисовать хоть один разворот личного комикса – и неудача.

– Умеешь, нет?

Золька не успела сказать: послышалось чириканье, и на кровлю рядом с ними шлёпнулся окровавленный воробей.

– Помогите… Бездушные… – услышала Золька. – Они поймали… Жар-крыло… и утащили к фабрике… фабрике ку…

Воробей дёрнулся и затих.

***

– Это ловушка.

– Знаю, Ваше Котейшество. Но что делать? Нельзя же… – Барс умолк.

Золька, стоявшая рядом с ним, сцепила зубы. Вокруг неё, в заброшенной хрущёвке, сидели звери и птицы: кошки, собаки, вороны, голуби и воробьи. Совет Душ, который собрался после получения горестной вести: стая могучих Бездушных, вероломно подкараулив Жар-крыла, главу местных птиц, утащила его на окраину города, в давно заброшенную фабрику кукол. И теперь…

– Мы должны спасти его! Где ваша преданность, кошки? – прорычал здоровенный, размером с коня, волкодав в шипастом ошейнике. Бока его покрывали шрамы.

– Им плевать на птиц! – каркнула одна из ворон. – Всегда было плевать!

– Нечего там каркать, ты!

– А ты мне клюв не затыкай!

Казалось, минута – и создания сцепятся в драке. Гомон стал громче, ещё мгновение, и…

– Прекратите! – рявкнула Золька.

Животные смолкли. Золька помолчала, видя, что все взгляды устремлены на неё. Разум говорил одно, сердце – другое. И сердце победило.

– Я пойду с вами вместо тёти. Я всё решила.

Она видела много скептических взглядов. Да что там, Золька сама не до конца верила в то, что говорит. Но какой-то голос, что она слышала в далёком детстве, шептал ей: «Умница, Изольда. Всё получится. А я помогу».

Она не нашла в квартире рисунков с оберегами, но здесь, сейчас, в голове сами собой возникли рисунки: кошачья лапа в круге со звездой, бегущая собака в треугольнике… Внезапно нахлынуло вдохновение. Захотелось достать блокнот и нарисовать – быстро, штрихами – всё увиденное.

«Всё получится», – мысленно повторила Золька.

И они пошли биться.

***

Забор, испорченный ругательствами и похабными рисунками, напал на них первым. Дыры в досках ощетинились занозами, и «наскальная живопись», обратившись в цветных человечков и монстров, кинулась вперёд, бросив источник.

Души встретили их рычанием и визгом. Пнув тонкую, похожую на крысу, тварь, Золька начертила в блокноте знак, всплывший в голове. Секунда – и, возникнув на земле, он затянул и пожрал пискнувшего врага.

– Вперёд! – крикнул Барс, отрастив клыки и когти.

Часть котов, сменив облик на человеческий, последовала за ним, другая, оставшись в кошачьей шкуре, тоже накинулась на Бездушных. Золька, нарисовав с десяток знаков, нырнула в дыру в заборе и оказалась во дворе. Громоздкая фабрика выросла перед ней, и где-то там, внутри…

Под ногами дрогнуло, а потом Золька поняла, что летит вверх тормашками: нечто, маскировавшееся под землю, подкинуло Души в воздух и разбросало кого-куда. Из разбитых окон выскользнула тёмная, бугристая материя.

Блокнот вылетел из руки, маркер – тоже. Золька затрепыхалась, когда Бездушный, в три раза сильней того, первого, обвил её и стал давить, ломая рёбра.

«Рисуй, Изольда!» – закричала Розалинда в голове.

Закричав, Золька извернулась. Пальцы скользнули по земле, оставив линию. Ещё кружок, ещё…

– Получай, гад! – прошипел Его Котейшество, выпрыгивая из коляски.

Женщина, его любимая слуга, прыгнула за ним, на лету превращаясь в огромную кошку. Их когти вонзились в Бездушного одновременно, позволяя Зольке завершить рисунок, и знак вспыхнул, изрыгнув столб огня.

– Скорей! Нужно найти Жар-крыла!

Враги сыпались отовсюду, падали, скуля, раненые. Птицы, вереща, пытались пробиться внутрь фабрики.

– Он в клетке, он жив! – пискнул один из голубей.

Схватив арматурину, Золька стала лихорадочно рисовать по земле. Она совсем забыла, что Барс говорил про ржавчину. Руку пронзила боль. Ржа прыгнула на неё, обратившись в муравьёв с острыми жвалами и полезла, целясь в глаза и ноздри.

Новый знак – и адские муравьи обернулись хлопьями пепла. Преодолевая боль, Золька нарисовала контур клетки с птицей. Ещё немножко…

– Да!

Золька дорисовала, как птица вылетает из клетки. В тот же миг в глубине фабрики щёлкнуло. Из окон ударил свет, и наружу, выбив последние стёкла, вылетела потрёпанная, но ещё красивая птица, среди красно-золотых перьев которой были и вороньи, и голубиные, и воробьиные.