Буржуа

Но, кроме добродетелей, в капиталистическом духе содержатся, как нам известно, еще и другие элементы, из которых одни вообще не поддаются приобретению, потому что они должны быть врожденными: это таланты, особые задатки идущего на риск предпринимателя, предприимчивого спекулянта, ловкого счетовода. Никакая нравственная сила в мире не может сделать из балбеса гения, из мечтателя счетовода. Правда, и таланты также могут быть «развиваемы», и таланты могут (путем отбора) умножаться и усиливаться; но ни в их развитии, ни в их отборе не принимают участия нравственные силы.

Наконец, мы нашли в капиталистическом духе наряду с добродетелями и талантами еще и техническое умение: навыки справляться с делами, счетные организаторские навыки, на приобретение которых нравственные силы точно так же не оказывают влияния, которым, напротив, надо обучать путем преподавания. Опять-таки наиболее нравственно совершенный человек будет плохим капиталистическим предпринимателем, если он ведет свои книги по неправильной системе и сам в своих расчетах делает ошибки. Мера капиталистических навыков определяется суммою накопленного технического умения, с одной стороны, способностью и волей к его изучению — с другой. Из этих факторов, определяющих их объем, нравственному усовершенствованию поддается только последний: воля к их изучению, иными словами, прилежание. Оба остальных опять-таки не допускают воздействия со стороны нравственных сил: сколько приемов будет изобретено с течением времени — зависит от дара изобретательности, который либо есть в наличности, либо его нет; то же, как скоро, насколько легко и полно их себе усвоят хозяйствующие субъекты, зависит, в свою очередь, от их одаренности. А она от природы бывает разной степени. Ее средняя, равно как и ее высшая, мера могут равным образом быть повышены в ряде поколений — путем отбора. Но этот отбор производят снова не нравственные силы.

Итак, мы не можем делать их ответственными за развитие многих элементов капиталистического духа, даже если они в известной нации и сохранили еще в полном объеме силу своего влияния. Ну, а как же, когда эта предпосылка отпадает, как это, без сомнения, имеет место у христианских народов с конца раннекапиталистической эпохи? Как, когда за это время капиталистический дух произвел такие низвергающие основы перемены, какие мы были в состоянии констатировать? Перемены, которые только и были возможны при пренебрежении ко всем заповедям, провозглашаемым христианскими учителями нравственности, будь то католики или протестанты? Перемены, основанные на ломке всех тех граней, которые католицизм и протестантизм провели поведению хозяйствующего субъекта? Перемены, которые можно согласовать с одной только единственной этикой — еврейской? Мы не будем столь лишены критицизма и не будем приписывать все своеобразие современного экономического человека влиянию еврейской морали (как бы значительно все же ни было это влияние).

Итак, мы принуждены будем поискать еще другие источники, из которых произошел это высококапиталистический дух.

Действие других сил, кроме сил нравственных, мы должны, следовательно, предположить во все времена: в раннекапиталистическую эпоху наряду

с ними, в высококапиталистическую эпоху вместо них. Эти другие силы проистекают из общественных отношений. Из каких? Это попытается установить следующий отдел.

Отдел третий

Общественные отношения

Глава двадцать третья

Государство

Если я в этой и в следующих главах хочу попытаться выяснить те внешние (общественные) отношения, которые оказали определяющее влияние на ход духовного развития современного экономического человека, то это может иметь лишь тот смысл, что я, с одной стороны, дам возможно более полный обзор причинных комплексов, вообще входящих в круг рассмотрения, а с другой стороны — подвергну более сильному освещению некоторые немногие, представляющиеся мне особенно важными пункты, чтобы они ярче запечатлелись в глазах читателя. Изображать большее значило бы писать историю хозяйства, более того — историю культуры, еще более — всеобщую историю последнего полутысячелетия, ибо какая часть этой истории не стояла бы с занимающей нас проблемой в более или менее тесной связи.

Если я первым из этих причинных комплексов обсуждаю государство, то это происходит не только вследствие того, без сомнения, крупнейшего значения, которое само его развитие имеет для образования капиталистического духа, в особенности в эпоху раннего капитализма, но и потому, что оно, подобно корке, заключающей зерна плода, заключает в себе длинный ряд других причинных комплексов.

Я хочу показать, чем государство способствовало капиталистическому духу. Но предварительно я не могу не упомянуть о том, что оно во многих отношениях было и препятствием для его развития.