Буржуйка

— Да вроде того, — расплывчато отвечала Агнесса. — Там в Москве у неё неприятности.

— Ага, маманю грохнули, — брякнул Ванька. — Знаем.

У Агнессы дёрнулся уголок рта. О смерти Солнцевой-старшей нигде не оповещалось.

— Ну, в общем, я хотела её предупредить, что ей грозит опасность. Приезжаю — а тут у вас такое…

— А что в Москве говорят? — осведомился по-крестьянски дед, закуривая «Приму». — Какие прогнозы? И вообще, что вся эта хренотень значит? Ты ж, я понял, дамочка тоже не из простых — должна быть в курсе.

— Да я ничего сама толком не знаю. Знала бы — сюда бы не сунулась. Похоже, наверху власть делят. Петин с Медуновым не поладили — а Вика попала под раздачу. Ну, и мы все тут тоже, прицепом. А вы куда вообще едете теперь?

— Экспедиция! — важно ответил Ванька, но дед под столом выразительно пнул его валенком, чтоб заткнулся.

— Где твоя Вика Солнцева, мы не знаем. Да нам она и без надобности. Но есть в городе такой авторитетный человек — Бармалеем люди кличут. Он всё про всех знает точно. Ехала бы ты, девка, к нему…

— А Гоча Махач — это его человек? — Агнесса поняла, что её отшивают, и спешила урвать крохи.

— Его, его. Он над всеми жуликами смотрящий. В монастыре у него сейчас резиденция. В Зачатьевском.

Дед достал из голенища валенка топографическую карту и, развернув, ткнул в неё пальцем.

— До Коминтерна я тебя, так и быть, доброшу. А дальше — извиняй. У нас своя свадьба, у вас — своя.

На хуторе нашлась для голой Агнессы только шуба из искусственной чебурашки ядовито-зелёного цвета по моде восьмидесятых, розовые лосины с дыркой на самом неподходящем месте, да старые офицерские сапоги. Сердобольная Анька от щедрот уделила ей полосатую вязаную шапочку с помпоном, а дед Буржуй — фуфайку с начёсом, со штампами исправительно-трудового учреждения Љ 8 на груди и спине. В таком трэш-гламурном виде её и высадили на конечной остановке городского транспорта, который давно не ходил. Также за сапогом у неё имелся найденный в сарае обломок косы с обмотанной ручкой, а в кармане шубы — прочная нейлоновая верёвка. Ну, что ж. Как пел бард, это всё. Но этого достаточно!

Посылая Агнессу в поисках Вики в монастырь к Бармалею, Буржуй искренне полагал, что направил её по ложному следу. Оказалось, однако, что это не вполне так.

Валентин Подлевских, получив по рации сообщение о гибели Глеба, внутренне засуетился. Самое время сейчас брать власть в свои руки, а он тут прохлаждается на бесплатных водяных шоу в качестве почётного пленника.

— Слышь, господа! Вы, я так понял, поход «Nach Moskau» затеваете, — обратился он за обедом к собравшимся.

— Типа того, — отвечал Антон нехотя.

— В конном строю?

— А что прикажешь…

— А карта-то хоть у вас есть?

— Нету, — признался Красков.

— Ну, тогда давайте договариваться так, — Валентин достал заранее заготовленный разворот листа в клеточку. — Я вам сейчас черчу подробный маршрут, со всеми расстояниями и населёнными пунктами, в пределах области. А вы меня сразу же отпускаете — у нас там в конторе свои проблемы. Лады?

Антон переглянулся с Викой. Она молча кивнула. Через час работы карта была у Краскова в планшете, а Валентин бодрым шагом направился к припрятанному в лесу в четырёх километрах джипу «паджеро» с полным баком и пистолетом в бардачке. Он повернул ключ зажигания и ухмыльнулся. Карта, которую он им дал, отражала верно всё, за исключением направления. Вместо запада, маршрут вёл на северо-запад, в сторону Мурманска, и окончился бы, случись ещё пара листов в клеточку, на Соловках. Антон — лох, его с Кавказа сюда полгода, как перевели. Схавает. Теперь оставалось разобраться со своими орлами. Деморализованные страшной и позорной гибелью прежнего предводителя, менты согласились на избрание Валентина почти единогласно. Сделавшись главарём, он не стал шить себе бутафорских мундиров и выводить с дамами офицерских романсов. В отличие от Сырнева, Валентин был жестким прагматиком. Он просчитал ситуацию — в городе сейчас имелось две реальные силы, обладающие оружием и организацией — они и блатные. Пришла пора договариваться — и делить власть. Бармалею общаться с ментами напрямую было западло — и тут на арену выступил Икона. Через него Валентин обменялся с Бармалеем рядом дипломатических посланий — «маляв», в результате которых пришли к консенсусу: «Друг друга не мочить, а совместно мочить чёрных». Пока азербайджанцы, армяне и чечены грызлись между собой, решено было передавить их поодиночке. А Вику Солнцеву, как списанный товар, Валентин отдал Бармалею в знак доброй воли — пускай ловит, коли придёт охота. Икона же, гордый своей ролью мирового посредника, перешёл с самопальной «буржуевки» на чистый медицинский спирт — оно и для духовного просветления способнее.

ГЛАВА 19

Известно ль орлу, что таится в земле,

Иль крот вам скажет о том?

Как мудрость в серебряном спрятать жезле,

А любовь — в ковше золотом?

Блейк.