Буржуйка

— Нельзя! Даже не думай, Михайла. А ну-ко, взяли! — скомандовала женщина, — ты прихватывайся там за ноги, ну а я за воротник. Да не суй, не суй пакшу-то в карман евонный. Чай, Гюзель Карловна не дурней тебя будет! — она похлопала себя по пухлой кондукторской сумке, болтающейся на её жирной шее. Вика на цыпочках прокралась обратно в сени — и не смогла преодолеть приступ тошноты. Выблевала сразу же всё — прямо на висящий в углу хозяйский зипун.

— Платон… Имя какое у тебя глупое, — Маргоша, в обнимку с П.Е.Левиным, потихоньку оттаивая, блаженствовала на заднем сиденье стечкинского джипа. — Нас по городу уже ищут — ты в курсе?

— Видеонаблюдение сработало? — отрешённая полуулыбка Будды не сходила с лица культового писателя по мере того, как рука его нежно теребила тайные прелести своей спасительницы. Маргоша в ответ лишь по-кошачьи щурила детские глазки.

— Однако же, ну ты и поц! Кто просил втыкать в этого негра вилку! Ну — кто? — не выдержав, крикнул назад с водительского места Максим Стечкин, выруливая на Садовое кольцо.

— А ну — цыц! Сейчас через три квартала свернёшь налево, второй особняк — там ещё эти швейцарские гвардейцы в дрянных шляпах на входе. Это и будет Ватикан.

— Платон! Ты чудище! Ты меня подставил! Так круто ещё никто меня не подставлял. Да ведь ладно меня — и себя, и вот её! Для чего? За нами ж теперь охота объявлена по Москве — мы террористы. А это, между прочим, военно-полевой суд и вышка! Мудень — вот ты кто после этого!

Максим отчаянно притормозил у входа в посольство.

— Прости меня, милая, — Платон Еремеевич нежно поцеловал Маргошу в щёчку, — Сейчас я всё брошу и накричу на него!

— Да насри — это же шут гороховый…

— Хм… Как ты сейчас сказала? Гороховый? — Платон, сняв с неё руку, вдруг расхохотался и искоса сбоку оглядел профиль перетрусившего Максима. — Гениально. Он — гороховый!

— Ладно. Я уже пойду, — девушка оправила на себе юбчонку и ужом выскользнула из машины.

— Постой! Куда? Ну, да впрочем…  — Платон Еремеевич прикрыл глаза на секунду — Маргоши за окном уже не было.

— Да, так вот, мосье Гороховый! Теперь моментально сбрасываешь с себя оковы собственной значимости. И, поскольку юридически мы оба с тобой уже трупы, — соответственно, имеем полное право взойти к престолу наместника Всевышнего, — с этими словами Платон протянул проходку на два лица озябшему швейцарскому гвардейцу на входе. — Рукопись профессора, надеюсь, при тебе?

Макс нервно хлопнул себя по карману. Левин прошептал что-то швейцарцу, тот щёлкнул каблуками и взял алебардой «на караул».

— Господа Платон Левин и Максим Стечкин! — провозгласил ливрейный лакей, распахивая лепные золочёные двери в залу.

— Ого, неужто сам Платон Левин? Это круто. Я сейчас его проведу к вам, господа! Я читала — гений, ей богу, конкретный гений контргламура! — проворковала Ларсик. Сегодня она была в длинном платье с весьма рискованным разрезом от «Армани». Евробездельники вежливо переглянулись с приличествующим случаю пиететом — мало ли, что там ещё у неё нынче за Левин. Сырков, как всегда, задерживался в Кремле по делам, и юная фаворитка ощущала себя на коне — не зря же штудировала наизусть страницами глянцевые журналы с Викой Солнцевой у себя в Коминтерне. Так что теперь — она подмигнула себе в зеркало, — пожалте бриться, битте шён, мамзель, на евроэпиляцию. Жизнь — удалась!

— Платон Левин! А мы вас так ждали. Представьте же нам своего спутника — он так интересно молчит! Не иначе, задумал теракт против хозявок? — Лариска растянула губы в покровительственной улыбке — но тут же не выдержала и шпанисто подмигнула напряжённому Максу.

— Или господин Стечкин имеет какой-то особо секретный план по спасению отечества?

— Господин имеет, — весомо ответил за Макса П.Е.Левин, соединяя тайком их левые руки под столиком с закусью. Правда, господин несколько скромен, уставши…

— Имею, — Макс, заглотив залпом бокал шампанского, приложился мокрым ртом к правой ручке юной фаворитки. Пальчики её левой в ответ под столом слегка поскребли ноготками по его ладони.

— Всё имею. Вот только совсем я не скромен, это Левин вам соврал.

Макс на долю секунды прижался к податливому горячему телу фаворитки, увлекая её за колонну.

— Идём уже, или что? — Максим понял, что с ней можно сейчас быть грубым — и не ошибся.

Госпожа Романовская, слегка кивнув ему, проследовала величественной походкой в сторону лестницы наверх, щедро раздаривая на ходу гостям жеманные улыбки. Макс, выдержав дистанцию, устремился за нею следом.

ГЛАВА 21

Du, Lumpenmamsell![1]

И.С.Тургенев.

— Винни, Винни! Толстый какой у тебя! Теперь буду Медведом тебя называть… Ух ты! Уау! Йес-с! Ну ты ваще!

— Ларсик, ма шер! Гадкая девочка! — Максим последние четверть часа только имитировал страсть, однако злодейка всё не унималась. Так они ещё и барахтались бы в недрах парчового дивана а-ля Луи-Филипп — если бы не гонг.

— А вот — кажется, к ужину звонят! — приободрился Стечкин.