Бусы из плодов шиповника

– Была нужда! – парирует она. – Тем у нас других, кроме пьянки, будто и нет уже. О городе говорили. Что там делается… А с сестренницей вот какая история приключилась… Уж давно это было. Тогда еще поселок наш процветал. Груза на БАМ возили морем. Плоты с Севера с лесом таскали. Суда в порту чинили. Одним словом – все гудело и звенело! Железка во всю работала, не дребезжала, как теперь. И даже какая-то негласная конкуренция была между водниками и железнодорожниками. У водников, например, появилось в магазине хорошее сухое болгарское вино. Глядишь, через денек и в железнодорожный магазин такое же завезли… Естественно, что и здравпункт был и столовая и баня и даже небольшая гостиничка на речном вокзале (в позапрошлом году сгорел который). Школа была тоже нормальная – средняя, а не начальная. Это сейчас у нас оторванный поселок. Порт вверх килем лежит, железка едва теплится, поскольку наша ветка в стороне от основной магистрали. Одним словом – ни батюшки, ни фельдшера, ни милиционера. Полный раззор… Так вот, отвлеклась я. В старших классах моя сестренница влюбилась в паренька одного, который после речного училища к нам на второй плотовоз «Александр Невский» был направлен. Механиком, кажись… Я-то, хоть и маленькая еще была, в классе четвертом-пятом, наверное, училась, но помню все хорошо. Красивый такой парень был… Ну! Ну, ну, чего бычком-то смотришь, – переключилась она на Кирилла. – Ясно дело – тебя, сивенького моего, не красивши… – И вновь, повернувшись ко мне, продолжила: – Волосы у него, у Юрия-то, русые, вьющиеся были. Кепочка морская с кокардой, тельняшка из-под форменки волнами на груди голубеет. Глаза – синей Байкала, однако, были. На гитаре хорошо играл и пел очень славно. Бывало, вечером на лавочке под большими тополями у речного вокзала соберутся девушки, парни. Кто-нибудь попросит: «Спой, Юра…» Он улыбнется грустной такой улыбкой, струнами тихонечко поперебирает, а потом негромко так, задумчиво, глядя куда-то вдаль, за Байкал, начнет:

«У Геркулесовых столбов лежит моя дорога.У Геркулесовых столбов, где плавал Одиссей.

Меня оплакать не спеши, ты подожди немногоИ платьев черных не носи и сладких вин не пей…»

Мы, малышня, в сторонке стоим или на корточках сидим, рты разинув. Завидуем старшим. Себя на их месте представляем.

А я – того больше радуюсь за сестренницу свою, которая рядом с Юрой сидит с одной стороны. А с другой – ее закадычная подруга Аня, совсем недавно к нам в поселок с БАМа переехавшая.

Сидят обе такие красивые, в платьях нарядных, с косами. У Светы, сестренницы, волосы русые, как и у Юрия, а у Анны – черные, как вороново крыло…

Тополя вершинами слегка шумят от теплого ветерка. Волна лениво всплескивает. Широкая лунная дорожка на темной воде золотится… Красота!.. А тут родители нас, ребятишек, домой зовут. Несправедливость прямо какая-то! Скорей бы уж вырасти, чтобы так же вот сидеть с парнями и никуда не спешить… И в детских грезах, уже засыпая, разумеется, виделось, что все парни поселковые по мне, красавице, сохнут…

Сразу почти после школы, осенью, Светлана с Юрием поженились. У самого порта им и квартиру двухкомнатную дали.

Свадьба, помнится, ох и веселая была!.. Только вот закадычная подружка Аня на нее не явилась – больной сказалась. А вскорости и вовсе, не простившись, в город укатила.

По весне только с ней потом свиделись. Аккурат в родительский день Анну с матерью ее на кладбище нашем деревенском встретили. Они к Аниному отцу на могилку пришли. Его зимой лиственничной лесиной в лесу придавило.

Анна, за то время, что я ее не видела, сильно переменилась. Как-то вся осунулась, поблекла. А мать ее, которую я видела впервые, стоит рядом такая красивая и моложавая. Киноактриса, да и только!

Косы, как и у Анны, тоже черные, но только не вдоль спины, а кругом, словно короной, на голове уложены. Шаль цветистая. Глаза карие, со вспыхивающими в глубине искринками. Губы яркие, пухлые. На щеках здоровый румянец.

Подозвала она меня, эдак пальчиком, конфетой хорошей угостила и говорит: «Покажи мне деточка, где у вас тут кто-нибудь с именем Света похоронен».

Мне от этих ее слов почему-то страшно сделалось. Уж больно голос у нее холодный, механический какой-то. Будто это не она говорит, а кто-то другой изнутри вещает.

Убежала я и конфетку ту, дорогую, выбросила.

А на следующий день, перед последним паромом, зашла к Светлане в гости Аня попрощаться перед отъездом в город. Рассказала, что в институте теперь учится и что скоро у них сессия…

Я свидетельницей всему тому была, потому что частенько у Светланы гостевала, когда Юрий на дежурстве на судне или в рейсе бывал. Чай, помню, все вместе сели пить, с крыжовниковым вареньем… Потом Светлана, по просьбе Анны, фотографии ей свадебные показывала…