Бутербродный вор

– Знаешь, древние египтяне очень любили кошек, – сказала Таша, когда Питер устроился рядом с ней. – Кстати, посмотри на те две скульптуры. На самом деле они посвящены египетскому фараону, который считал, будто он – лев. Точнее, два льва сразу![2]

– Как странно, – удивился Питер, поднимая взгляд на каменную морду.

Статуя выглядела очень величественно. И как мог один человек притворяться двумя львами?

– В истории много странностей, – продолжала Таша. – Ты скоро к этому привыкнешь. Видишь скульптуру богини с головой львицы? Разве не чудно? Причём хвоста у неё нет. Глупо, правда? Не представляю, как бы я жила без хвоста.

– Я тоже, – поддержал её Питер, взмахнув хвостиком. – Спасибо, что искала со мной крыс, Таша.

– Ерунда! Жалко, что мы до сих пор ни одной не обнаружили. И где же они? Хотелось бы знать!

– Эй, не усните здесь! – вдруг крикнул кто-то, и котята всполошились.

Они посмотрели на пол и увидели дедушку Айвена. Старый белый кот сидел перед постаментом и смотрел на котят единственным глазом из-под пушистой брови.

– Сюда идёт целая компания посетителей, а вы собрались дремать в объятиях льва, – проворчал он. – А ну-ка спускайтесь.

– Ой! Извини, деда, – сказала Таша и вместе с Питером спрыгнула с пьедестала.

– Идём лучше со мной, – предложил Айвен. – Мне же ещё не выпало шанса с тобой потолковать, мелкий.

Зрачки Таши увеличились, и Питер встревоженно на неё покосился. Что это значит? Зачем самому старому и мудрому, опытному коту говорить с ним, жалким тощим малышом? Борис то и дело хвастался удачными охотами дедушки, и Питер понимал, что Айвен – свирепый воин.

– Кричи ему в левое ухо, – посоветовала Таша, когда они шагали в подвал по тайному коридору: вход туда был за статуей в Египетском зале. – Он глуховат.

– Я всё слышал, мисс! – рявкнул Айвен. – Не настолько я глухой.

Таша заметно удивилась, и остаток пути они провели в молчании.

– Значит, завела дружбу с мелким, а? – спросил Айвен, устраивая себе уютное гнёздышко в старых бархатных занавесках.

Котята чинно сидели напротив старика.

Он сощурил зелёно-голубой глаз и добавил:

– Помогаешь ему освоиться, Таша?

– Да, деда.

– Хорошо, молодец. А ты, как там тебя…

– Питер, – услужливо подсказала Таша.

Айвен нахмурился:

– И сам помню! Что ж… нравится музей, Кактамтебя?

– Очень красивый, – вежливо ответил Питер.

– Мои внучата тебя не обижают?

– Э-э-э… – протянул Питер и оглянулся на Ташу.

Что ему ответить? Малыш подозревал, что ложь дедушка Айвен всё равно распознает, но разве можно прямо сказать, что Борис над ним издевается, а Бьянка смеётся?

– Хм… Мой рыжий, небось, проходу не даёт? Ты его не слушай, Кактамтебя. Он потом станет хорошим другом, надо только подобрать к нему ключик. А юная леди Бьянка не такая глупая, как может сначала показаться.

– Деда, – вмешалась Таша, – куда делись крысы?

– Что? О чём это ты, полосатик, чьё имя уже вертится у меня на языке?

– Мы с Питером повсюду их искали и не нашли. Думаешь, крысы сбежали из музея? Их здесь больше нет?

Котята выжидающе уставились на старика. Айвен хрипло кашлянул, и они озадаченно переглянулись. А потом вдруг поняли, что он смеётся!

– Ничего смешного, – прошептал Питер. – Нет крыс, значит, и коты в музее не нужны. По-моему, это очень серьёзно.

– Нет крыс! Ха-ха! Ох, закрути мне усы! Скажете тоже!

Дедушка Айвен вытер слёзы кончиком хвоста и вздохнул:

– Милые мои, они в музее повсюду. Повсюду! Может, вы их не замечаете, но это лишь потому, что они отлично умеют прятаться. Зато вы – не очень.

– Мы хорошо прячемся, – обиделась Таша. – Я очень незаметная с моими полосками. А Питер – вообще чёрный, у него идеальный камуфляж. Мы прекрасно справляемся!

Глава восьмая

– Не умеем прятаться. Тоже мне! – фырчала Таша, сердито топая лапками.

Питер семенил за ней, не совсем понимая, почему она так рассердилась.

– Может, с возрастом мы станем более скрытными, – рассудил малыш, надеясь её успокоить.

Котята вынырнули из тайной дверцы в Египетском зале, и Питер невольно чихнул от странного мускусного запаха.

– Я и сейчас достаточно скрытная, – огрызнулась Таша. А потом сообразила, что ведёт себя чересчур шумно, и вздохнула. – Ладно, может, так и есть. Наверное, Борис прав: я слишком много времени провожу за изучением разных историй. И охотница из меня – никудышная.

Она поникла и словно уменьшилась в размерах. Уши опустились, хвост грустно повис. Тогда Питер решительно выступил вперёд.

– Неправда! – сказал он. – Мы оба – отличные охотники, Таша. Мы обязательно это докажем, когда найдём крысу. Мы – храбрые и свирепые. Да и кому хочется быть скрытным, как крыса?

– Верно, – согласилась Таша, чуть приободрившись. – Музей скоро закрывается. Посетители уйдут, и крысы покажутся из своих нор.

Кошечка поёжилась, и шёрстка на спине встала дыбом.

– Мама заметит, что мы пропустили ужин, но это не страшно. Куда пойдём?

Питер растерянно огляделся. Действительно, куда? Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Корюш часто говаривал, что у Питера отменное обоняние. А коты в музее вполне уверены, что крысы здесь есть. Разве он не сумеет их учуять?