Читаем Быть Плохим (СИ) полностью

Сегодня я сидел на ковре у камина и рассказывал, как можно убить человека, применяя простые чары, без использования чувств или Темной магии. Профессор постоянно объяснял мне, что нет разницы в цвете твоей магии, а только намерениях. Почему-то он верил, что меня трогают жизни этих людей, но я не хотел его переубеждать. Мне было безразлично. Убить человека я бы мог. И не хотел себе врать в этом, для меня не было черты между злом и добром, ведь я никогда не был за чертой добра. В моей жизни есть место только злу.

— Так как можно применив заклинание призыва, убить человека?

— Призвать его сердце, например.

— Ты не можешь призвать части тела человека, думай лучше.

— Вы мне об этом не говорили.

— Ты мог прочесть в учебнике об ограничениях в этом заклинании.

Я внимательно посмотрел на него и вздохнул. Он был прав. Я мог сам прочесть такую информацию, но времени катастрофически не хватало.

— Можно призвать его обувь, он полетит на любое расстояние вместе с ней и вряд ли сохранится в лучшем виде.

— Но не умрет.

— Скорее всего, нет.

— Сдаешься?

— Да, — сказал я сквозь зубы. Признавать поражение очень не хотелось. Но я сам был виноват в этом.

— Можно призвать его кровь.

— А как же ограничение?

— Ограничений на жидкость нет. А кровь является жидкостью.

Я хмыкнул и сделал себе пометки в зачарованной тетради. Квирелл мне дал ее на втором занятии. Ее никто не мог взять или прочесть кроме меня - привязка на крови и ауре. Откуда у него моя кровь, я спрашивать не стал. Боюсь, она есть у всего факультета Слизерин, так что удивляться тут нечему. Квирелл был очень хитрым и скрытным. Он давал мне информацию о себе очень дозировано, но с упоением выспрашивал меня о моей жизни. Я не очень охотно делился с ним этим, но со временем стал рассказывать чуть больше, чем планировал. Все же он умеет расположить к себе. А я еще не так искушен в интригах и словесных играх, чтобы сопротивляться ему, но в том числе он учил меня и этому. Как правильно быть Слизеринцем.

— Хорошо. Как убить заклинанием левитации спрашивать не буду. Вариантов много. А заклинание согревания?

— А если его наложить, когда человек находится в очень теплом помещение? Он угорит или кровь вскипит.

— Тогда здесь нужны специальные условия.

— Для многих заклинаний они нужны. Отталкивающее.

— Толкнуть с высоты, или?

— Направить в голову со всей силы, и сломается шея.

— Хорошо. А как можно убить, не используя магию?

— Подручными средствами?

— Да.

Я задумался, что у меня практически всегда под рукой?

— Ну, например, ручка или перо. Удар в глаз, ухо, горло, позвоночник, висок.

— Правильно. Что еще?

— Шнурки. Задушить с их помощью. Листком можно перерезать вены или горло.

— Ты кровожаден. Но мыслишь верно. Главное - это желание и возможности. Как и в магии, если ты не хочешь причинять вред, то и не сможешь. А каким именно заклинанием можно его причинить совершенно не важно.

Я сделал еще пару пометок и отложил тетрадь.

— Профессор, а как можно сделать человеку очень больно? Что это за заклинание? Я помню, оно звучало, как…

— Круцио?

Я кивнул.

— Не буду спрашивать, откуда ты о нем знаешь, боюсь, это очевидно. Это одно из трех непростительных проклятий.

Я не прервал его, слушая дальше. Он в свою очередь, продолжил говорить:

— Первое - Империо. Способно подчинить любое живое существо. Ему можно сопротивляться, но это крайне сложно, к тому же его легко обнаружить на человеке, слишком заметно по глазам и движениям. Второе - Круцио. Это заклинание пыток. Думаю, пояснений не нужно. С его помощью можно легко свести с ума или убить, смотря на то, как долго будет человек подвергаться этому проклятию. Последнее тебе тоже должно быть знакомо. Авада Кедавра. Убивающее проклятие. Нет ни щитов, ни надежды. Но ты его как-то пережил. Даже я не могу представить, как.

— Говорилось о жертве.

— Это глупости. Тут нечто другое, и со временем мы это выясним. Ладно, уже поздно. Завтра продолжим.

Я встал с ковра, подняв тетрадь, и подошел к креслу, в котором лежал мой рюкзак. Убрав в него вещи, я оглянулся.

— Спасибо за урок, профессор. Очень информативно.

— До завтра.

Я развернулся и вышел из его комнат. Темнота коридоров Хогвартса завораживала. Я шел не спеша, до отбоя еще было пятнадцать минут, и я вполне успевал попасть в комнату вовремя. В гостиной собрался народ и что-то обсуждал. Стоило мне показаться им на глаза, они тут же замолчали. Я собирался пройти мимо, но когда мои желания исполнялись? Знакомый старшекурсник перегородил мне путь. Я выдохнул и смотрел прямо, не обращая на него внимание. Безразличие - моя главная сила.

— Поттер. Мы так по тебе скучали. Наш любимый манекен для занятий. Как насчет очередной тренировки.

Я молчал. А что я мог сказать? Уроки с Квиреллом, конечно, мне помогали, но я еще слишком слаб для того, чтобы сражаться с ними.

— Будем считать, что ты согласен, — он направил не меня палочку и обездвижил. Отлевитировав меня в центр гостиной. Он с улыбкой встал надо мной. — Знаешь, Поттер, это чувство? Власть и вседозволенность? Нет? И не узнаешь. Твое место у наших ног, полукровка!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза