Чан Кайши

«Ставка на японо-китайскую войну остается у Чан Кайши по-прежнему идеей фикс, — докладывал в Москву еще 17 июля Богомолов. — В недавнем разговоре с Лепиным[73] он опять высказал мнение, что с японской точки зрения основной проблемой является не китайская, а советская проблема». В августе же гоминьдановцы стали буквально бомбардировать советских представителей просьбой вмешаться в войну — либо напрямую, либо «произвести на маньчжурской границе кое-какое передвижение советских войск для того, чтобы “отвлечь внимание Японии от Китая”». 1 августа с этим предложением к наркому Литвинову обратился посол Китая в СССР Цзян Тинфу, а на следующий день аналогичный запрос Богомолову сделал Сунь Фо, председатель Законодательной палаты, сын Сунь Ятсена. 28 августа сам Чан попросил Богомолова передать Сталину просьбу не только ускорить доставку советских самолетов, но и разрешить советским летчикам «поступить волонтерами в китайскую армию». Осенью же с просьбой к руководству СССР вступить в антияпонскую войну обратился генерал Ян Цзе, возглавлявший китайскую делегацию в Москве на секретных переговорах о военных поставках. Он передал записку наркому обороны Клименту Ефремовичу Ворошилову, заметив, что это личная просьба Чан Кайши. В ответ Ворошилов посоветовал Чану навести порядок в своей армии, «прибрав к рукам» всех генералов и губернаторов. «В настоящее время ЧКШ <Чан Кайши> должен стать диктатором, — заявил он, пояснив: — Нужно снимать голову каждому генералу, если он пытается увильнуть от выполнения своего долга».

В словах Ворошилова был смысл: Национально-революционная армия по-прежнему представляла собой конгломерат милитаристских клик, и генералы не всегда повиновались приказам вышестоящих военачальников, поскольку боялись потерять в боях свои войска, источник их власти и обогащения. И это тоже было одной из причин неудач Чан Кайши на фронте.

Местничество проявилось даже во время битвы за Шанхай. Так, по словам английского генконсула, пятидесятитысячная китайская армия, дислоцированная на юге Чжэцзяна, не стала вмешиваться в сражение, потому что провинциальные власти опасались, что некому будет оборонять их собственную территорию. Еще хуже повели себя бывшие войска Чжан Сюэляна, переброшенные из Сиани в город Уси в провинции Цзянсу, к северу от Шанхая.

Не желая помогать генералиссимусу, арестовавшему их командующего, они просто отказались пропустить транспорт с оружием к истекавшим кровью защитникам китайского Сталинграда. «Провинциализм тяжело умирает, — заключал генконсул. — Можно только посочувствовать Чан Кайши, стремящемуся создать национальную армию».

Между тем 14 сентября делегация Ян Цзе достигла соглашения с советской стороной о военных поставках: в течение месяца (с 25 сентября по 25 октября) в Китай должны были прибыть 225 самолетов. Причем официального договора о денежном кредите Китаю, под который поступали эти самолеты, пока подписано не было. Первый такой договор будет заключен только 1 марта 1938 года и не на 14 или 28 миллионов американских долларов, а на 50 миллионов. К тому времени в Китай будет уже переправлено 282 самолета, а всего по этому договору Советский Союз предоставит Китаю 297 самолетов, 82 танка, 425 пушек и гаубиц, 1825 пулеметов, 400 автомашин, 360 тысяч снарядов, 10 миллионов винтовочных патронов и другие военные материалы.

За день до падения Шанхая, 11 ноября 1937 года, генерал Ян Цзе получил аудиенцию у Сталина. И, разумеется, воспользовался случаем, чтобы напрямую попросить вождя СССР вступить в японо-китайскую войну. И тут вдруг Сталин не стал отвергать такую возможность, заявив, что «СССР вступит в войну», если «Япония начнет побеждать» Китай. Зачем он это сделал, трудно сказать: все имеющиеся у нас документы показывают, что участвовать в этой войне Сталин не собирался.

Можно представить, как счастлив был Чан Кайши, когда генерал Ян Цзе, вернувшись в Китай, передал ему слова Сталина! Чан тут же (25 ноября 1937 года) написал кремлевскому вождю письмо — первое в серии писем, которые затем последуют. Он тепло поблагодарил Сталина «за моральную поддержку и материальную помощь», заверив его в «дружеских чувствах». И не довольствуясь одним письмом, на следующий день написал второе, попросив кремлевского вождя решить «вопрос о посылке Ваших войск» в Китай. Как видно, ковал железо, пока горячо.

1 декабря 1937 года в Нанкине приземлились первые советские самолеты: 25 истребителей И-16 и 20 бомбардировщиков СБ. Чан был рад, но с горечью записал в дневнике: «Увы, слишком поздно, хотя их еще и можно использовать».

А через два дня, 3 декабря, Чан Кайши получил от японцев новые предложения мира, переданные ему послом Германии в Китае. Японцы теперь требовали признать Маньчжоу-Го, независимость Внутренней Монголии, а также присутствие японских войск в Северном Китае, расширить демилитаризованную зону, развивать экономическое сотрудничество, совместно бороться против коммунизма и пресечь антияпонскую кампанию.